Двойник - страница 5

Та даже не оглянулась.

Кони замерли, тут же забыв о сумасшедшей скачке-полёте. С их влажных атласных губ заструился в морозный воздух пушистый пар.

Белинда стояла, кутаясь в плащ, точно ей было холодно. Но Вивиана отлично знала, — её госпожа не способна чувствовать холод. На мертвенно-белой коже Белинды таяли тёмные пятна румянца; только глаза полыхали — два чёрных костра на снегу.

Вивиана облизнула губы, не решаясь заговорить. Белинда вдруг резко повернула голову:

— О чём ты думаешь?

Как будто это не она, а Вивиана стояла, замерев, как изваяние и погружённая в пучину своих мыслей.

— О Клотильде, — ляпнула Вивиана первое, что пришло ей в голову. — Последнее время она мне не нравится.

— О… а она тебе когда-нибудь нравилась? — протянула Белинда со своей обычной усмешкой. Но Вивиана знала эту усмешку — знала как никто другой — и понимала, что это лишь тень.

— Хотя ты права, — продолжала Белинда, — Последнее время Клотильда ведёт себя странно. Интересно, как может вести себя странно тот, кто всё время молчит?

— Но вы тоже последнее время какая-то странная, госпожа Белинда, — произнесла Вивиана, удивляясь собственному безрассудству. — Вы… скучаете по Анабель? — поспешно предположила она.

Анабель какое-то время жила с Белиндой, но вскоре было решено, что столь юное создание должно созревать в родовом замке. Нужно было заниматься обучением Анабель, а Белинда никогда не стала бы тратить на это своё бесценное время.

— Анабель? — переспросила Белинда. Она нахмурилась, как будто вспоминая. — Да, было приятно, когда тут жил этот ребёнок. Но в то же время весьма утомительно.

— Вот как… — отозвалась Вивиана тихо. — Госпожа Белинда… а почему… почему вы не приняли… предложение того господина… Повелителя морей? — Вымолвив это, Вивиана ощутила себя идущей по тонкому волосу над пропастью, в которой резвились голодные тигры.

— Что?! — Белинда посмотрела на Вивиану взглядом, обращающим в пепел; затем рассмеялась, и с одной из гор поползла снежная лавина. — Поразительно, какой ты стала бесцеремонной, Вивиана. И откуда вообще ты об этом узнала? Но всё равно. Нахальный вопрос, дорогая — да ещё и глупый. Разве ты сама не знаешь, что я не подхожу для замужества? И к тому же… — она замолчала.

— Что — к тому же? — совсем тихо спросила Вивиана.

— Что? — ещё тише повторила Белинда. Её лицо стянула ледяная кора. Что до глаз, то впервые Вивиана не могла в них смотреть. Никогда ещё в них не было столько черноты… черноты и боли. — Ты действительно хочешь это знать? Хочешь узнать хотя бы на миг, что я чувствую — и почему? — И она посмотрела ей прямо в глаза.

(Нет — не надо, не надо, не надо)!

Вивиана сжала виски руками, отгоняя видение. Нет, нет, нет! Она зажмурилась, она зажала уши. За судорожно стиснутыми веками промелькнули багровые кольца и где-то сбоку, неуловимо… что это? Шаги, которых не слышишь; тень, которую не видишь… Не подходи, не подходи, не надо! Всё внутри её сжалось в холодный липкий комок. И вот, наконец, она всё — таки рухнула в пропасть, к мурлычущим ласково тиграм, обретая покой и забвение.

Замок. Ни одна из них не заметила, как лошади ступили во двор. Белинда отшвырнула поводья и со змеиной грацией выскользнула из седла. Солнце, которое уже клонилось к закату, опалило огнём её профиль. Белинда лениво закинула руки за голову, потянулась, зевнула, и окончательно стала самой собой. Вернее — стала той Белиндой, которую знала Вивиана. Сколько ещё тёмных и едва различимых сущностей скрывалось в чёрных туннелях её зрачков?

Они вошли в замок.

— Клотильда! — крикнула Белинда.

Тишина.

— Клотильда!

Они обе огляделись, — Клотильда всегда появлялась бесшумно и незаметно. Но сейчас она не появилась вовсе.

— Да где же она… — начала раздражённо Белинда, но тут же умолкла. Её глаза внезапно расширились, а затем так же резко сузились.

— Что — то случилось, — произнесла она медленно, почти по слогам. — Что-то не так, Вивиана.

— Что?

— Не знаю. Как будто — как будто… Но…

В этот момент по зале пронёсся какой-то звук — то ли вздох, то ли звон колокольчика. Повеяло терпким запахом липких весенних листьев и, одновременно — сладковатым тленным ароматом пожухлой осенней травы, окроплённой холодными каплями дождя.