Двойной портрет - страница 3
– Что случилось? – не удержалась я от вопроса.
– Деньги… – дрожащим голосом проговорила она. – Почти все деньги отобрал. Мелочь только оставил…
Я присмотрелась к кучке. Там были преимущественно монетки по пять и десять копеек, даже рубля ни одного не было. Да, не густо…
Рука сама полезла в карман олимпийки. Я нащупала там смятый червонец – не бог весть какие деньги, конечно, но я вообще не обязана их давать… Просто жалко мне стало эту нищенку. Ей поди и жрать нечего.
– На! – я протянула ей червонец.
Не веря своим глазам, она вопросительно посмотрела на меня.
– Бери, бери! – усмехнулась я.
– Спасибо, – пролепетала женщина. – Спасибо большое вам!!! – она даже попыталась схватить меня за руку.
– Ох, ладно, не надо! – поморщилась я, выдергивая руку. Вот этих сентиментальностей терпеть не могу. – Все, пока!
Я повернулась и, засунув руки к карманы, чуть ли не побежала к девятиэтажке. Людмила уже поди меня заждалась.
– Девушка, спасибо! – послышался сзади слабый голос.
Я, не оборачиваясь, махнула рукой, и поспешила дальше. Все, хватит! Деньги дала, от смерти спасла – а теперь извините, у меня свои дела!
Быстро вбежав в подъезд, я решила проехать на лифте. Обычно на шестой этаж я вбегаю за десять секунд, но сегодня я уже достаточно размялась.
Лифт медленно и плавно довез меня до шестого этажа, я вышла… Наконец-то! Сейчас мы поболтаем с Людой, спокойно покурим… Я прямо почувствовала, как сводит челюсти от желания вдохнуть сигаретный дым, и поскорее надавила на кнопку звонка.
Тишина. Что-то не понравилось мне в этой тишине, словно она что-то резко перевернула в моем сознании. Стала наваливаться какая-то тоска… Так бывает, когда долго-долго открываешь коробку конфет, рвешь обертку, желая поскорее добраться до любимого лакомства, и вдруг видишь, что там ничего нет…
Примерно такое ощущение я и испытала в этот момент. Нет, я еще ни в чем не убедилась, но разочарование уже вползло в мою душу…
– Кто там? – вдруг послышался тихий голос.
– Я, – немного удивленно ответила я. Обычно Людмила никогда не спрашивала, кто там. Она вообще была чем-то сродни Ольге, такая же беспечная и безалаберная, я их обеих часто поругивала. Да без толку.
Послышался звук поворачиваемого замка, и в проеме появилось лицо Людмилы. Но, честное слово, я даже не сразу поняла, что это Людмила! Боже мой, неужели можно так измениться за несколько дней?
Людмила была высокой, стройной шатенкой с голубыми глазами, всегда ухоженной и привлекательной. Никто не давал ей сорока лет. Она всегда выглядела чуть ли не моей ровесницей, а в сорок выглядеть на двадцать девять – это, я вам скажу…
Господи, что же с ней случилось? Передо мной стояла настоящая старуха. В подъезде царил полумрак, но я все равно заметила целую сеть седых волос на голове Людмилы. Глаза ее потускнели и из голубых превратились в мутно-серые. Уголки губ опущены, вокруг них расходились стрелочки морщин. Никакого макияжа, черное креповое платье…
– Людочка, что с тобой? – невольным шепотом спросила я.
– Ах, Поля! – Людмила вдруг протянула ко мне руки и расплакалась.
Я едва успела ее подхватить. Она повисла на моих руках, сотрясаясь в рыданиях.
– Успокойся, успокойся, – обнимая, я провела ее в квартиру. – Садись, сейчас я тебе валерьяночки накапаю, – я усадила Людмилу на диван и хотела уже кинуться в кухню, как тут взгляд мой упал на противоположную от дивана стену, и я поняла, что валерьянка вряд ли поможет…
На стене висел портрет Людмилиной дочери, Кристины. Голубые глаза девочки были широко раскрыты, словно она чему-то сильно удивилась. И все бы ничего, да только был тот портрет в черной рамке.
Я, отказываясь верить своим глазам, в растерянности повернулась к Людмиле.
– Да, Поля, – закивала она головой. – Ты же даже не знаешь ничего! А я не успела тебе сообщить… Я даже забыла, что мы сегодня встретиться собирались. Я все эти дни словно как в тумане живу… Ничего не соображаю…
– Господи, Люда, да что же случилось с Кристиной-то? – опускаясь на диван, спросила я. Я думала, что, скорее всего, девочку сбила машина. Или еще какой несчастный случай произошел. Но боялась проговорить это вслух.