Двуглавый Змей - страница 22

— Сколько долгих месяцев, друг! Серый, ты почти не изменился! — Крепко пожав руку Гумбергу, воскликнул Тордрак из клана Темнокамень. — Ты вообще не изменился! С тех пор ни на сантиметр не вырос, ха!

— Гм, то же самое можно и про тебя сказать… друг.

— Присядь, выпей, расскажи, что да как… Ох, прости, угостить не смогу. Бери мою кружку. Давай, садись, садись, — быстро дыша, упрашивал друг мечника, потом он сел, сделал паузу, и выдохнув, сказал: — Ну, рассказывай.

«Да, скверны дела» — Подытожил Тордрак после рассказа Гумберга.

Наёмник коротко пересказал все, что с ним приключалось за это время, но в детали не вдавался. Весь монолог дварф сидел, изредка причмокивая или морщась, но были и моменты, когда он заливался хохотом на весь полупустой зал, хотя Гумберг в этом ничего смешного не видел.

— Ну, из этих историй я могу вынести только одно. Не доверяй рыжим эльфам, особенно тем, у которых окровавленный нож в руках! — Улыбнувшись во все тридцать два зуба, хихикнул дварф.

— Гм, и это всё, что ты вынес? — Поднял бровь бледный. — Ладно, неважно. Тордрак, что–то случилось? Ты сидел с таким видом, словно у тебя уже…

— Порох в пороховнице кончился? Не, я ещё не отстрелялся, Серый. Как домой вернусь, ух, пусть бежит, прячется моя Лаврушка! Я ж её, месяца три уже не видывал. Только узнаю, что с Хъёлмендом мне изменяет, прибью голыми руками!

— Я не про это, Тордрак. Но вид у тебя действительно был… озадаченный. Гм, что–то случилось?

— А как же, — горько вздохнул Тордрак, склонив светлую бороду, — брат мой, двоюродный, Мальянк, слыхал может, заболел. Ну, я с самого Грестхольда, сюда, короче, махнул. С лекарством и деньгами. Думал, прикуплю, Лаврушке, подарок. Тут такие самовары чудные продают, дорогущие. А она любит их, больш чем меня, старая потаскуха! — Беззлобно пожаловался он. — А ночью, прям на дороге, вокруг поле чистое, прикинь, налетел кто–то! Один! Дык я бы ему как топориком своим, бах!

Один из персонала испуганно дёрнулся, когда Тордрак со злостью стукнул по столу.

— Влетел, как молния, чёрная вся! Я же деньги как, всегда там, под сердцем ношу, — дварф хлопнул по внутреннему карману, — А эта бестия, как в карету залетела, мешки похватала, шкатулку добротную, дорогущую, с золотым львом, в которой лекарство для сохранности лежало, тоже и фьюх! Исчезло! Кучер от шума чуть в штаны не наложил, я, признаться, тоже. Ни черта не разглядел!

Гумберг молчал. Молчал, обдумывая сказанное.

— Чистое поле, говоришь?

— Ыгы, — причмокнул дварф, присосавшись к пиву, которое сам и предложил, — Ни черта, говорю же.

«Смотрю, настроение у него всё же повысилось.» — Подумал наёмник.

— А новое лекарство здесь не купить разве?

— Ну дык деняк нет, — дварф допил пиво, отрыгнув, — Так бы я тут не сидел.

— Гм, коль так дело обстоит, я могу тебе денег дать. Если лекарство тут можно купить, конечно, а если нет… нет, я знаю где достать. Пойдём и купим, ты только, смотри, снова на эту бестию не напорись. Я с тобой пойду.

— Не–не–не-не! — Залепетал Тордрак, а после изрёк очередную дварфийскую мудрость. — Я у друзей долгов не беру, потому что долги людей ссорят! Спасибо конечно, я как нить сам…

— Так я не в долг. Для друга не жалко, проценты в банке всё равно начислялись уже, а куда их деть, я не знаю. В минус не уйду, а так хоть выручу друга. Сколько?

Дварф молчал, смотря на Гумберга мокрыми глазами. После, аккуратно утёр их, театрально смахнув слезу, и вновь накинулся на бледного с объятиями.

— Серый, Серый, друг ты мой! Век не забуду, жизнь отдам! Хочешь, хоть жену мою забирай, знаешь, какая она у меня? БО–РО–ДА-ТА-Я! Мечта, а не женщина!

— Спасибо, не надо, — скривился Гумберг, отстранившись от объятий, которые даже ему делали больно, — Лучше скажи, почему нелюди активно покидают город, точнее, эту округу в целом. Это будет лучшей благодарностью.

— Я же просил не называть нас так. — Нахмурился Тордрак.

— Не забывай, что я и сам не человек. Друг. — С притворно–грустной улыбкой заметил наёмник.

— Ладно, другу прощается. Извини, но благодарить толком нечем. Я понятия о деталях не имею, но! — Тордрак из клана Темнокамень сделал многозначительную паузу. — Говорят, это гномы что–то нашаманили, намагичили… А вообще, пошли, по пути расскажу.