Двухгрошовый кабачок - страница 37
Говорила она с жаром. Хотела, чтобы ее услышали.
— Все знают, что ты порядочный человек. Может быть, удастся добиться временного освобождения. Главное, не падай духом! Раз… раз то преступление не имеет к тебе отношения…
Она с вызовом посмотрела на комиссара.
— Завтра утром я увижусь с адвокатом. Я вызову отца из Нанси, чтобы он помог мне. Скажи же! Ты чувствуешь в себе уверенность?
Она не понимала, что ему только хуже от этих разговоров, что он вот-вот потеряет остатки самообладания. Слышал ли он ее вообще? Больше всего он прислушивался к звукам, доносившимся снаружи. Он весь превратился в ожидание.
— Я приду к тебе с сыном.
Наконец послышался звук мотора, и Мегрэ вмешался в происходящее:
— Собирайтесь.
— Ты поклялся мне, Марсель!
Она не хотела его отпускать. Она подталкивала к нему сына, надеясь, что он скорее сумеет подействовать на него. Бассо стоял на пороге и начал спускаться уже.
Тогда она с такой силой схватила Мегрэ за руку, что даже ущипнула его.
— Будьте внимательны! — проговорила она, задыхаясь. — Смотрите, чтобы он не застрелился! Я знаю его!
Она увидела собравшихся любопытных и в упор, не стыдясь и не стесняясь, посмотрела на них.
— Подожди! Шарф надень!
Она побежала за шарфом в комнату и протянула его в машину, когда та уже тронулась.
Пожалуй, достаточно было одного того, что мужчины остались одни в машине, чтобы обстановка разрядилась. Минут десять, не меньше, Мегрэ и Бассо сидели молча; за это время они успели выехать на дорогу в Париж. Первые слова Мегрэ будто вовсе не имели отношения к случившейся драме.
— У вас замечательная жена! — сказал он.
— Да… Она все поняла. Может, потому, что она мать! Разве я могу сказать, с чего я стал любовником той, другой?
Молчание. Потом снова заговорил:
— Сначала не думаешь. Игра… А там уже не хватает мужества покончить с этим. Боишься слез, угроз… И вот результат!
В свете фар мелькали деревья вдоль дороги. Мегрэ набил трубку и передал кисет соседу.
— Спасибо, я курю только сигареты.
То, что они говорили самые банальные вещи, ничего не значащие фразы, которые произносят ежедневно, действовало успокаивающе.
— Однако в вашем ящике лежит с десяток трубок.
— Да. Когда-то… Я был, можно сказать, завзятым любителем трубок. Это жена попросила меня…
Он внезапно замолк Мегрэ поспешил добавить:
— Ваша секретарша тоже очень предана вам.
— Хорошая девушка. Рьяно защищает мои интересы. Что, очень расстроилась?
— Скорее, я бы сказал, что она верит в вас. Доказательство тому — она спросила, когда вы вернетесь. Да, вообще, все там вас любят.
Опять воцарилось молчание. Проезжали Жювиси. В Орли небо было освещено прожекторами с аэродрома.
— Это вы дали Файтену адрес Ульриха?
Бассо настороженно молчал.
— Файтен часто прибегал к помощи ростовщика с улицы Блан-Манто. Имя его можно найти в его книгах на всех страницах, и суммы… В день смерти старьевщика Файтен должен был ему не меньше тридцати тысяч франков.
Нет! Бассо не хотел отвечать. В его молчании чувствовалось нарочитое упорство.
— Чем занимается ваш тесть?
— Он преподаватель лицея в Нанси. Моя жена из Нормандии.
Обстановка то накалялась, то наступала разрядка, в зависимости от произносимых слов. Бывали минуты, когда Бассо говорил самым обычным тоном, словно забыв происходящее. Потом вдруг воцарялось тяжелое молчание, полное недомолвок.
— Ваша жена права. По делу Файтена у вас есть шанс быть оправданным. Максимум вы рискуете годом. А по делу Ульриха, например…
И без всякой связи добавил:
— Я оставлю вас на ночь в комнате предварительного заключения в Сыскной полиции. Завтра успеем посадить вас в тюрьму официально.
Мегрэ вытряхнул трубку, опустил стекло, чтобы сказать шоферу.
— Набережная Орфевр! Заезжайте во двор.
Все произошло очень просто. Бассо проследовал за комиссаром до двери камеры, где до него уже сидел бродяга из кабачка.
— Спокойной ночи! — проговорил Мегрэ, оглядывая, все ли, что нужно, имеется в камере. — Увижу вас завтра. Обдумайте все. Вы уверены, что вам нечего мне сказать?
Вероятнее всего, Бассо был слишком взволнован, чтобы говорить. Он только отрицательно покачал головой.