Дьявол на испытательном сроке [СИ] - страница 10

— Нет, спасибо, я уже представила, — бурчит она, и губы Генри разъезжаются в довольной улыбке.

— Я тебе потом тогда расскажу, — то ли обещающим, то ли угрожающим тоном заявляет он.

— Ага, уже напугал, правда, — кивает Агата и достает из сумки кувшин с водой. У неё есть возможность унять его боль, и она ею воспользуется. Вообще, сразу надо было выпоить ему воду, тогда даже в начале разговора ему было бы гораздо легче, да только каша в голове отвлекла.

— А тебе не влетит, что ты тут всяких ублюдков вне плана посещений поишь, — с, кажется, искренним беспокойством спрашивает Генри. Все-таки он действительно озабочен вопросом интенсивности её посещений.

— У тебя были пропуски, имеешь право на компенсацию, — Агата поднимает кувшин на уровень его губ, — ну так что, хочешь?

Разумеется он хочет. Он прикладывается к кувшину, как будто является иссохшим растением. Будь у него такая возможность — он бы в этот кувшин нырнул. В этот раз ни капли мимо он не упускает, хотя в любом случае Агата специально повесила на плечо полотенце, чтобы не дразнить его лишний раз.

— Господи, аж в глазах просветлело, — блаженно улыбается Генри, когда кувшинчик пустеет.

— Рада, что тебе легче, — Агата вновь возвращается на землю у подножия креста, затягивает шнурок на горловине сумки.

— Спасибо, — вдруг произносит демон неожиданно мягко, в его искренность очень легко поверить.

— Ерунда, это всего лишь то, что тебе полагалось ранее, — Агата разводит руками и снова задумывается. Почему-то именно здесь ей думается особенно продуктивно, наверное, это потому, что очень хотелось отрешиться от творящегося вокруг. Все-таки сложно представить, как она сможет отказаться от отношений с Джоном и при этом никак его не обидит. Наверняка на их дружбе это скажется. Агата панически боится остаться без друга — она не очень умеет сходиться с людьми, ей чертовски повезло, что Джон оказался настолько надежным, в Чистилище и тут, и там — случаи срывов, и первыми жертвами, потерявшими ключи от самоконтроля грешников, чаще всего становятся именно те, кто считался их друзьями. Может, все-таки стоит рискнуть? Довериться Джону, дать возможность их дружбе выйти на новый уровень отношений? В конце концов, уже столько народу считают их парочкой, почему бы и не попробовать?

Генри, который все это время изучающе смотрит на неё, вздыхает, обращая её внимание на себя.

— Он тебе не нравится, — ровно произносит он, отводя взгляд в сторону, — вот как хочешь, он тебе как мужчина не нравится совершенно. Почему так сложно об этом ему сказать?

— Это его ранит.

— Миллер — не мудак. Он поймет. Сколько вы там с ним знакомы?

— Семь лет.

— Он семь лет просто был с тобой рядом, и его это устраивало. Сегодняшнее признание это всего лишь попытка — может, удастся что-то изменить, но даже если нет — терять тебя он не захочет.

— С чего ты вообще взял это?

— Я бы не захотел, — все так же ровно отвечает демон, — ты — хороший друг. Такими не расшвыриваются.

Неведомо зачем Генри решил выступить в качестве советчика. Возможно, ощущал благодарность за воду, но в таком случае Агата ощущала себя не очень приятно, будто она выменяла у него все эти слова, даже не выменяла — вырвала.

— Я сам сказал вообще-то, — бурчит Генри, по-прежнему избегая её взгляда, — и не из-за воды вовсе.

— Ладно, — неловко бормочет Агата, лишний раз напоминая себе, что с чувствами в присутствии исчадия ада надо как-то посдержанней. Он чует слишком многое. Практически читает мысли.

— Что делаешь? — удивленно интересуется Генри, замечая, что она изменила позу — встала перед его крестом на колени.

— Хочу помолиться о тебе, как и обещала, — Агата складывает вместе ладони, — помолчать можешь некоторое время?

— Попробую, — демон кивнул, глядя на Агату как на невиданное чудо света, — только это не обязательно, слышишь?

— Сама решу, молиться мне или нет, позволишь? — Агата одаривает его резким взглядом, Генри изображает на лице суеверный страх, но исключительно для того, чтобы прикрыть им растерянность, кажется, ничего подобного он не ожидал.

Агата понятия не имеет, что он натворил при жизни, как он грешил пока считался «на исправлении», просто сейчас ей конкретно кажется, что есть в его душе стремление к правильным вещам, не к греху. Даже его капризы были вызваны нежеланием чужой фальши, хотя с понятием «добродетель» ему еще предстоит знакомиться. Все же он не конченный ублюдок, в нем шевелится человеческое, и неплохо бы, если наказание для него стало хоть чуточку мягче. И если для этого понадобится произнести тысячу молитв — она, пожалуй, прочитает, лишь бы помогло. О молитве о прощении грехов Агата раньше лишь только слышала, точного текста она не знает, однако, искренне предполагает, что душевный порыв компенсирует ей огрехи в исполнении. И порыв действительно оказывается настолько сильный, что Агата шепчет и шепчет, фразу за фразой, слово за словом и никак не может остановиться. Её переполняет сочувствие к несчастному распятому, ей довелось лишь раз соприкоснуться с его крестом — и все её тело содрогалось при этом воспоминании, но он прикован к кресту уже не первый десяток лет, и, честно говоря, Агата хочет сделать хоть что-то, что помогло бы ему оказаться освобожденным от наказания, но все, что она может — это умолять небеса о милосердии, задыхаясь от собственной настойчивости, не замечая бегущих по щекам слез.