Дьявол по соседству - страница 22

Трое мужчин окружили его, будто не хотели, чтобы он убежал. И Доннеел почувствовал это. Лица у них стали жесткими, глаза блестели, как базальт. Они облизывали губы похожими на розовых червей языками. У Шоу заурчало в животе.

- Может, он хочет, чтобы мы прямо сейчас вернули ему лопату? - произнес Уоррен. - Вам лучше отдать ее ему.

Коджозян пожал плечами и со всей силы обрушил ее Доннелу на голову. Раздался звонкий звук удара, и Доннел упал к их ногам. Голова у него от левого уха до правой брови была рассечена, из раны хлестала кровь. Коджозян ударил его заляпанным кровью ботинком, но Доннел не шевелился. Он продолжал истекать кровью.

- Ну, что за человек? - произнес Шоу. - Некоторых просто невозможно убедить, понимаете, парни?

Они прекрасно все понимали.

Они взяли три лопаты, грабли и тележку, чтобы легче перемещать "жмура". Шоу и Коджозян вышли на солнечный свет.

- Эй, - позвал Уоррен. - Вы же не собираетесь просто оставить его здесь, верно?

- А почему нет? - поинтересовались они.

Уоррен покачал головой.

- Этот парень любит, чтобы все было аккуратно. Мы должны это уважать. Помогите мне.

Коджозян поднял тело к торчащему из стены крюку. Пока он держал Доннела, Шоу и Уоррен принялись насаживать тело на крюк. Тот с влажным хрустом вошел в череп прямо под затылком. Доннел держался хорошо.

- Так-то лучше, - сказал Уоррэн. - Доннел оценил бы это.

- Надеюсь, что когда умру, буду выглядеть очень аккуратно, - сказал Шоу.

Коджозян стал рассматривать кровь у себя на руках. Он был буквально заворожен ею. То и дело нюхал руки. Наконец, с нескрываемой глуповатой улыбкой потер кровь указательным пальцем правой руки и принялся разрисовать себе лицо. Провел крест-накрест две линии от скул к вискам, и их пересечение пришлось как раз на центр носа.

Двое других, казалось, не обращали на это внимание.

Они просто стояли там несколько минут, любуясь своей работой. Доннел висел на стене, из левого глаза по лицу бежала кровь. Какое-то время они слушали стук ее капель, затем отправились позаботиться о мальчишке...

13

В тот день Мейси Мерчант шла домой из школы словно в тумане. Она не понимала, что случилось. Знала лишь, что испугалась. Очень сильно испугалась. Она снова и снова мысленно возвращалась к произошедшему, но встречала лишь пустоту. Абсолютную пустоту.

Это была какая-то бессмыслица.

Конечно же, она не могла противостоять ни Челси Пэрис, ни Шэннон Китти, ни кому-то еще из их наглой элитарной компании. Но раньше она никогда не пререкалась с ними. Никогда не осмеливалась. И, конечно же, никогда не нападала на кого-либо из них. Мейси вообще не помнила, что когда-то дралась. Челси и Шэннон всегда плохо к ней относились, но даже когда они толкали ее в коридорах или выбивали учебники из рук, она никогда не давала сдачи.

Ты сделала больше, чем дала сдачи, Мейси, - прозвучал жесткий голос у нее в голове. Ты атаковала. Атаковала Челси. Воткнула ей в щеку чертов карандаш.

О, боже. Боже милостивый.

Дело в том, что она отлично помнила, как сделала это.

Помнила абсолютную ненависть и отвращение, которые внезапно испытала к Челси. Будто по ней распространялся какой-то яд, пока... пока она не потеряла над собой контроль. Внутри у нее все кипело, и она принялась обзывать Челси всякими словами.

Затем схватила ее.

Ударила головой об парту.

Потом воткнула в нее карандаш.

А эта кровь... Боже, ее запах. Он вызвал у нее голод. И рот у нее наполнился слюной. А хуже всего, гораздо хуже всего было то, что он вызвал у нее возбуждение.

От одного воспоминания об этом ее затошнило.

Мистер Бенц утащил ее в кабинет, а Челси отвели к школьной медсестре. Она помнила, как мистер Шор, директор, обвинил ее в нападении. Спрашивал ее снова и снова, почему она, круглая отличница с безупречной репутацией, сделала нечто столь ужасное и жестокое. Челси отвезли в больницу. Ей потребуется наложение швов. Пока Шор продолжал распекать ее, Мейси просто сидела и слушала, а тот черный яд по-прежнему кипел у нее внутри. Она продолжала улыбаться, даже когда Шор попросил ее убрать с лица эту чертову ухмылку. Но она не могла. Будто кто-то улыбался за нее, заставлял думать и делать всякие ужасные вещи, а она была здесь просто не причем.