Дьявол в маске - страница 26

— Мне очень жаль, — сказал Кармайкл.

— Мне тоже.

Уилл и в самом деле высоко ценил своего коня, но он слишком долгое время состоял в обществе коринфян, чтобы не понимать, насколько жизнь леди дороже жеребца. Он выполнил свою работу, обеспечил себе законную причину находиться в обществе леди Люсинды, чтобы иметь возможность защищать ее. Но он сделал гораздо больше, чем было необходимо. Он бессовестно флиртовал с этой женщиной. Он изменил себе, чтобы произвести впечатление на нее.

И на тетушек. Он сдерживал свой язык, улыбался и притворялся паинькой, хотя ему хотелось выбежать из гостиной, разбив по пути как можно больше красивых безделушек.

— Черт побери! — прогремел он. — Я и не знал, что гожусь на это!

Кармайкл пожал плечами.

— Клермон, вы знаете не хуже меня, что пути назад нет. И если дело в лошади…

— Дело не в лошади, а в женщине! Я хочу…

Кармайкл весело рассмеялся.

— Хотите переспать с ней? Об этом нечего и думать!

— Конечно, я хочу переспать с ней, — пробурчал Уилл. — Только мертвец не захотел бы. Но, — продолжал он, раздражаясь все больше, — я хочу и разговаривать с ней. Да, мне нравится говорить с ней, черт побери! Желание переспать с ней — оно совершенно естественное. А вот желание проводить с ней время…

— Да, понимаю, — перебил Кармайкл.

— Тогда найдите на эту роль еще кого-нибудь…

— Нет-нет, Уилл. Именно потому, что я понимаю ситуацию, мне ясно: вы — самый подходящий человек для этого задания. Кроме того, вы уже установили первый контакт. Направить другого агента в этот момент — значит, вызвать подозрение.

Уилл подавил в себе жгучее желание пробить кулаком деревянное сиденье. Вместо этого он обратил свой гнев на оловянную кружку, смяв ее.

— Вы не понимаете, мое увлечение — риск для нашей миссии.

— Я сам подготавливал вас. И я знаю, на что вы способны, — ответил Кармайкл, теперь в его голосе прозвучал металл. — Так мы договорились?

Уилл осторожно поставил смятую кружку на скамью. Он предпочел не давить больше на Кармайкла. У этого человека был характер бульдога, хотя выглядел он весьма элегантно. И было ясно: уж если Кармайкл принял решение, то не изменит его.

Кроме того, Уилл понимал: Кармайкл прав. Было опасно вводить в игру нового агента на этой стадии. Очень опасно. По правде говоря, его чувства к леди Люсинде только заставят его еще решительнее охранять ее от Гаренна.

Возможно, вот и ответ — сосредоточиться на злости к Гаренну и оставить все прочие эмоции.

— Да, мы договорились, — ответил он наконец, упираясь локтями в колени и потирая виски.

— Вот и хорошо. Теперь — о леди Люсинде. Она, кажется, любит прогулки ранним утром — в одиночестве.

Уилл опустил руки и повернулся к Кармайклу.

— Вы имеете в виду… в сопровождении слуг?

— Нет, говоря «в одиночестве» я именно это и имел в виду. Она твердо сопротивляется всякому эскорту, несмотря на все усилия фурий.

— Господи, вас, должно быть, неправильно информировали. Эти женщины контролируют все. Даже леди Люсинда не могла бы противоречить им.

Кармайкл встал.

— Кажется, вы сами сказали, что она — женщина совершенно необыкновенная.

Люсинде хотелось кричать от радости. Ветер развевал пряди ее волос, а толстая коса реяла, как знамя, у нее за спиной, когда она скакала на своем Тристане, сером в яблоках жеребце, по Гайд-парку. Солнце только встало, но уже запели птицы, обещая прекрасный день.

Она слегка натянула поводья, замедляя бег коня, и свернула на любимую дорожку. Люсинда жила своими утренними прогулками — в это время она была свободна от всех, даже от слуг, постоянно сопровождавших ее в другое время, куда бы она ни отправлялась.

Было нелегко, но ей всё же удалось убедить своих тетушек в необходимости таких прогулок — пришлось разными способами добиваться согласия каждой из них. Шарлотте она каждый вечер читала Библию, для Бесси писала под ее диктовку ответы многочисленным почитателям, а для Виктории доставляла втайне от всех ее месячный запас любимого бренди. Такое времяпрепровождение Люсинде не очень-то нравилось. Но дело того стоило.

Правда, она подозревала, что где-то среди дубов, недалеко от восточного входа, где начинались и заканчивались ее прогулки, в течение двух часов, иногда на холоде, томился кто-нибудь из слуг.