Дьявол в маске - страница 67

Но это он мог бы перенести. Ведь сдержался же он до этого — когда все-таки оставил ее девственницей. Так почему же сейчас он не сумел устоять?..

Кошка соскочила с его коленей и затрусила, то и дело останавливаясь и принюхиваясь, в сторону кладовки. Наконец исчезла за дверью, махнув на прощание хвостом.

Вокруг Уилла продолжали собираться коринфяне, но он все никак не мог отвести взгляд от того места, где исчезла кошка, — смотрел и смотрел. И ничего не видел.

Слава Богу, он не признался Люсинде в любви. По крайней мере, словами. Но его тело говорило то, что не мог сказать его разум, и она, возможно, это почувствовала.

Значит, теперь ему придется пересмотреть свое отношение к жизни. Хотя тайные желания все же прятались в глубине его сердца, Уилл давно уже не верил, что кто-нибудь сможет полюбить его, — пусть даже в глубине души хотел этого. Если уж собственный отец был не в состоянии испытывать любовь к своему сыну, — так на что ему надеяться?

И тут Люсинда прямо заявила о своих чувствах, совершенно разрушив все, что он построил так давно. Более того, нежные чувства, которые она вызывала у него, противоречили холодному сосредоточенному подходу, который был ему необходим, чтобы выполнить свою миссию. Ведь шпионаж — не для тех, кто склонен к мягкосердечию или фантазиям. Это опасное дело, требующее полной концентрации и способности принимать правильное решение в любой момент — и днем и ночью.

Холодный, расчетливый, требовательный, опасный… Эти слова точно описывали его, Уилла, качества. Те качества, благодаря которым он стал самым ценным из всех агентов коринфян.

Но так было до сих пор, а теперь…

Последние из вызванных агентов появились в сарае и присоединились к группе, освещенной слабым светом свечей.

— Понимаю, все вы устали. Поэтому постараюсь быть кратким, насколько возможно, — начал Уилл. — Уэстон, что нового о Гаренне?

Граф выступил вперед, и все увидели, что правый глаз у него окружен отвратительными синяками и свежими красными царапинами.

— Источники подтверждают наши подозрения. Француз уже несколько месяцев назад начал собирать сведения о леди Люсинде в этих краях. И он подробно изучал территорию поместья.

— Что-нибудь обнаружено в последнее время?

— Ничего примечательного, — ответил Уэстон. — Хотя местные лягушатники в последнее время активизировались. Похоже, никто из них не готов выдать ублюдка — пока, по крайней мере.

Уилл помолчал, переваривая информацию. Значит, Гаренн не выманивал Люсинду из Лондона ложными сообщениями. Но это вовсе не означало, что он сейчас не скрывался где-то поблизости.

— А тот, кто поставил тебе синяк под глазом, получил свое?

— Ты меня хорошо знаешь, Клермон. Так что не стоило спрашивать, — ответил Уэстон, и на его смуглом лице засияла улыбка.

— Вот и хорошо, — кивнул Уилл. — А теперь, Парсонс, ваш отчет о надзоре.

Собрание, как и обещал Уилл, прошло быстро и по-деловому. Участники обменялись информацией, рассмотрели планы на утро, а затем вернулись на свои посты, к своим обязанностям.

Уилл же незаметно вернулся в дом и попытался уснуть. Но уже через два часа его разбудил шум снизу — это проснулись слуги и принялись за свои дела.

Быстро одевшись, герцог покинул особняк и поспешил к конюшням. Там он оседлал Сола и быстрым галопом выехал из поместья.

Уилл был рад своей предусмотрительности — он проводил Люсинду до дверей ее спальни и предупредил, что будет отсутствовать весь день, — мол, у него есть дела в окрестностях. Это давало ему возможность опросить информаторов, которым еще надлежало выполнить пожелания его друзей-коринфян. Такая работа всегда была полезной, и нынешняя ситуация не являлась исключением. И, что еще важнее, он весь день не будет видеть Люсинду, поэтому сможет спокойно принять решение, теперь уже — абсолютно необходимое.

И все же он очень страшился этого решения.

Уэстон показался недалеко от него на дороге — как они и договорились. Конь графа запрядал ушами при виде Сола. Герцог не стал останавливаться, и Уэстону пришлось догонять его. После чего они поскакали по дороге бок о бок.

Провинциальная жизнь налагает свои обязательства, и полагалось ответить согласием на приглашение к ужину от ближайшего соседа, в данном случае — от графа Раутона. Узнав о неожиданном появлении Люсинды, он решил устроить прием в ее честь, и она была вынуждена ответить «да».