Дю Геклен - страница 17
Как всегда в таких обстоятельствах, были организованы празднества и турниры. Турниры были неотъемлемой частью жизни средневековых дворян и обеспечивали им необходимую военную подготовку. В мирные периоды, как это было в Бретани, турнир оставался единственной практикой для воина.
Рыцарский турнир XIV века уже не имеет никакого сходства с масштабными побоищами XII и XIII веков, когда два лагеря по несколько десятков рыцарей сталкивались друг с другом в небольших сражениях. Это было "ритуализированное зрелище, формалистский парад, соблюдающий все более строгий этикет", — писал Филипп Контамин. Рыцарей представляли герольды, специалисты по геральдике, которые знали гербы всех участников турнира. Некоторые турнирные бойцы, ставшие настоящими профессионалами, переезжали с одного турнира на другой, живя на выигранные призовые деньги. В конце XII века Уильям Маршал установил непревзойденный рекорд — пятьсот побед за пятнадцать лет. В то время побежденных на турнирах брали в плен и требовали выкупа: за десять месяцев Уильям взял более ста пленных. Маршал стал профессиональным турнирным бойцом, которому граф Фландрский и герцог Бургундский предлагали 500 ливров в год. В итоге он стал герцогом Пембрук и регентом Англии. В XIV веке сделать карьеру на турнире было сложнее. Короли пытались ограничить эту практику, поскольку она была расточительной как с финансовой точки зрения, так и с точки зрения человеческих жизней, поскольку использование затупленного оружия не всегда позволяло избежать серьезного кровопролития. Однако привычка слишком глубоко укоренилась: в 1316 году Папа Иоанн XXII вновь разрешил турниры, которые теоретически были запрещены с 1130 года.
Как зрелище и возможность показать себя, турнир привлекал толпы людей. По словам Кювелье, в 1337 году в Ренн съехались пять или шесть сотен рыцарей и оруженосцев со всей Бретани. Бертран находился в толпе и размышлял о своем унижении. Окружающие посмеивались над его скудным снаряжением:
Бертрану было семнадцать лет, он страдал от неказистого внешнего вида. Эмоциональная отчужденность окружающих, жертвой которой он стал с раннего детства, несомненно, поддерживала в нем постоянную агрессивность. Кювелье приписывает ему такие мысли:
Турнир в Ренне дал ему возможность раскрыть себя. Поскольку ему не разрешили участвовать в турнире в его посредственном снаряжении, он одолжил коня, доспехи и оружие у более удачливого кузена, возможно, Оливье, сына своего дяди Бертрана. Экипированный с ног до головы, он появлялся на ристалище, но анонимно, без щита и с опущенным забралом. Считается, что он это сделал для того, чтобы его не узнал отец, который тоже участвовал в турнире. Возможно также, что Кювелье воспользовался темой неизвестного рыцаря, которая была модной в аристократической литературе позднего Средневековья. В куртуазных романах фигурируют "неизвестный рыцарь", "рыцарь в плаще пилигрима", "белый рыцарь", чтобы придать истории ореол таинственности.
Тем не менее, в этот день Бертран Дю Геклен раскрыл свои качества перед своими сверстниками. Он принял вызов рыцаря и отправил его на землю удивительно точным ударом копья. Та же участь постигает еще четырнадцать человек, и все присутствующие задавались вопросом о личности таинственного чемпиона. Когда жребий свел его лицом к лицу с отцом, он отказался от поединка. Наконец, одному нормандскому рыцарю удается сбить с Дю Геклена забрало, и его все узнали. Ему был устроен триумф. Он стал героем. Слава о юноше распространилась по всей провинции благодаря участникам турнира, рассказывавшим о его подвигах, и даже дошла до герцога. Что касается Роберта Дю Геклена, то он обещал забыть все обиды на своего беспутного сына. По словам Кювелье, он обещал предоставить в его распоряжение все свое имущество, чтобы он мог продолжить свою карьеру турнирного чемпиона: