Дзен и искусство быть вампиром - страница 21

– Думаю, я наслаждался бы этим.

Мои глаза расширились от очевидной угрозы в его голосе, но прежде чем я смогла запротестовать, Алек прервал.

– Прекрати пугать ее, Крис. Это никуда не годится.

Его пристальный взгляд продолжал сверлить меня еще несколько секунд, и я чувствовала, что тону в волнах гнева и враждебности, что едва ли не накатывали из него. Он прорычал что-то на выдохе и, выпустив меня, повернулся на каблуках и потопал вниз по переулку.

Я свалилась у стены, мои ноги чувствовали себя так, будто были сделаны из тофу[15]. Тотчас же Алек оказался сбоку от меня, поддерживая и всматриваясь обеспокоенным взглядом.

– Вы в порядке, Пия?

– Ага. Ваш друг слегка впечатлительный, не так ли? Думаю, что занятия по контролю над гневом могли бы ему пригодиться, – ответила я, растирая шею, всматриваясь в темный силуэт, исчезающий в тенях.

К моему удивлению Алек защитил своего приятеля.

– Он не любит жнецов.

– Жнецов? – Я перетянула свой взор обратно к нему. – Это то, как призраки все время называли меня. А кто они?

– Жнецы были когда-то Иларги. То есть, технически они все еще и есть, хотя разделились на два типа, солнечных и лунных жнецов. Прежде их называли Иларги, до того как они почти все были истреблены. Позднее… ладно, это долгая история.

– А, Братство Благословенного Света, – сказала я, кивая.

Алек глазел на меня несколько минут до того как ответить.

– Вы знаете Братство?

– Нет. В самом деле, нет. Я раньше сбежала от парочки таких, но это все.

Я думала, он собирается рассказать мне об организации, к которой принадлежали они с приятелем, но вместо этого он сменил предмет разговора.

– У Кристоффа была напарница. Не Возлюбленная, вы понимаете, но женщина, с которой он подумывал сочетаться браком. Анжелика и Кристофф были вместе много десятилетий. Она была первой убитой три года назад. Он не забыл ее смерть. Это все еще преследует его.

– О, как ужасно, – сказала я, сокрушаясь о своих столь грубых действиях к мужчине, который скорбел об утраченной любимой. – Бедняга. Я понятия не имела… мне так жаль.

– Это не оправдывает Кристоффа, за то, что он напугал вас, но это сделано, я лишь надеялся объяснить кое-что о его психическом состоянии, – сказал он, открывая дверь, которую ему удалось разблокировать. Он щелкнул крошечным фонариком, сверкая им по комнате. – Будем надеяться, что мы найдем здесь что-то, что прояснит необычную ситуацию, которая, как вы сказали, схватила вас в тиски.

Мы быстро обыскали книжный магазин, но ничего там не нашли. Алек волей-неволей пролистал бумаги в ящиках старого раздвижного стола, служившего владельцу картотекой, пока я проверяла каждую книгу на полке, где прихватила две мои, проглядывая остатки, в поисках чего-нибудь, что было упрятано внутри любой из них.

Двадцать пять минут спустя мы вернулись к машине, обнаружив там Кристоффа прислонившимся с боку со скрещенными руками, выражение его лица было жестким, но сравнительно нейтральным. Он был молчалив, когда мы приблизились.

– Там ничего не было, – признал поражение Алек. – Но я не сбрасываю со счетов, что сказала нам Пия. Думаю, мы должны расследовать вопрос дальше.

Кристофф подошел ближе, закатив глаза, должна бы я сказать.

– Мы потратили достаточно времени впустую, Алек. У нас несколько часов до рассвета, чтобы добраться до Совета, так как это…

Алек, прервав его, заговорил на немецком.

Я с минуту покусывала нижнюю губу, пока двое мужчин спорили. Я должна была принять собственное решение – или захотеть остаться рядом и попытаться заставить их сделать выводы, или пожелать убраться как можно дальше, далеко от жуткого Кристоффа? Не было никакой гарантии, что в следующий раз он не почувствует желание придушить меня и, что остановится прежде, чем действительно убьет меня.

Непроизвольно мой взгляд перешел к Алеку. Хотя от Кристоффа шел более цельный, внутренний физический призыв, Алек, несомненно, не уступал в отношении наружности. Если и было что-то в нем, что можно признать выглядело лучше, так это выражение лица – оно было теплее и дружелюбнее.

Я подумала о прошлых двадцати пяти минутах проведенных нами вместе в затхлом мраке книжного магазина. Дважды он коснулся меня, когда мы искали, и однажды, когда он склонился выловить клочок бумаги, и его рука прижалась к моей груди. Он извинился и отодвинулся, но я все еще могла чувствовать это ощущение.