Джа ромалы - страница 10
Обхватил цыган руками голову.
- Хорошо хоть кто-то из нас не теряет терпения и благоразумия, нэ. Я их, кажется, уже растерял...
Подала ему жена сухую одежду.
- Теперь-то ты чего горюешь, нэ? Ты главное дело сделал - выяснил, из-за чего чудовище бесилось. Чародей утверждал, что сундуки поднять не может, потому что чудовище не даёт, ну а теперь-то Миша-Гриша мешать не станет, он своими рыбьими делами занят, вот и пускай мудрец сам свои сундуки достаёт. Его же сокровища - ему и флаг в руки.
"А ведь она права, не поспоришь! - восхищённо подумал цыган, любуясь своей женой. - Сколько же ума, практичной смекалки и сообразительности у этой чудесной женщины!"
На следующий день кузнец снова поехал в город. Не успел он ступить на порог чародеева терема, как кинулись к нему полуголые служанки, окружили гурьбой, подхватили под руки и препроводили в покои к мудрецу.
- Любезный цЫган! - бросился тот ему навстречу, путаясь в длиннполом атласном халате с широкими рукавами. - Похоже я недооценивал людей твоей породы...
- А я твоей, нэ. Скольких наивных и доверчивых лопухов ты отправил к морю на верную смерть?
Чародей махнул рукой, словно речь шла о чём-то незначительном.
- Да будет тебе, цЫган. Что теперь поминать о дурном? Главное не это. Ты такое свершил, такое... - Чародей замялся и замахал руками, подыскивая подходящее выражение.
- Не понимаю, сударь, что я натворил, нэ? - нахмурился цыган. - Если где-то украли лошадей или ребёнка, то это не я. Я в море был.
- Так и я о том! - воодушевлённо воскликнул мудрец. - О твоём выходе в море. Ты не представляешь всей ценности твоего свершения. Ты эмпирически установил истинную сущность морского чудовища и наладил с ним позитивный контакт.
- Во-первых, не я, а выжившие из ума дед с бабкой, нэ, - поправил чародея кузнец и напомнил: - А во-вторых, у чудовища теперь есть имя, его зовут Миша-Гриша. Чего он с тех пор натворить успел? Кого ещё утопил, нэ?
- Да в том-то и дело, любезный цЫган, что никого! Напротив! Он поднимает со дна утопленников и впридачу к каждому даёт толику сокровищ! Если бы ты походил по городу, ты бы увидел повсюду запустение, потому что толпы горожан хлынули в порт и там теперь сущее столпотворение. У гробовщиков и землекопов настоящий праздник, доходы взлетели до небес...
- Ты лучше другое скажи, сударь-мудрец, - перебил чародея цыган. - Твои сундуки Миша-Гриша случайно со дна не поднял?
Чародей небрежно развалился на диване. Одна из служанок, с большими лукавыми глазищами, принялась вертеть у него перед носом еле прикрытым задком и старый развратник без малейшего стеснения запустил ей руку под подол.
- Ни к чему это теперь, - самоуверенно заявил он. - Я и без Миши-Гриши с сундуками управлюсь. Пускай чудо-юдо и дальше с утопленниками возится.
Отвесив служанке напоследок смачный игривый шлепок, мудрец вскричал зычным голосом:
- А ну, подготовить мне немедля летучий корабль! Пошли, цЫган, составишь мне компанию...
Часть служанок, постоянно крутившихся возле чародея, тотчас куда-то упорхнула. Снаружи терема послышался скрип. Другая часть служанок помогла мудрецу переодеться в мантию и колпак, украшенные звёздами, знаками зодиака и каббалистическими символами. При виде такого наряда цыган еле-еле сдержал смех.
Вдвоём с цыганом чародей вышел на балкон. Во дворе терема, под ними, служанки, умело шевеля рычагами и лебёдками, выводили из специального ангара летучий корабль. Тот выглядел как обычное судно, даже рангоут и такелаж были точно такими же. Вот только под действием заложенной в его структуру магии, корабль парил в воздухе, не касаясь земли. Служанки, кстати, уже успели переодеться в матросскую форму, которая была под стать их платьям горничных, т.е. почти ничего не прикрывала.
Служанки с балкона сбросили вниз конец каната и служанки на корабле закрепили его на борту. За этот канат летучий корабль подтянули к самому балкону. Матроски действовали умело и слаженно, занимаясь этим, очевидно, не впервые. По перекинутому на балкон трапу цыган и чародей взошли на борт. Суеверный кузнец почувствовал, как у него дрожат коленки - полёты по воздуху казались ему противоестественной чертовщиной и он боялся, причём боялся сильнее, чем когда плыл со стариками в море на встречу с неведомым чудовищем.