Джаз для Ники - страница 5
Да, думает он. Всё.
Он же видел. Видел, как она понемногу меняется. Как становится сильнее, живее… Тверже. Как надевает панцирь. Теперь ее броню не так-то и просто пробить. И ту трещинку под ней уже даже не видно.
Она стала сильной. Он больше не нужен.
- Ты умница, - говорит он, проводит рукой по плечу и шагает в кухню.
- Что-то случилось? - спрашивает она в спину.
Она чувствует всё вокруг. Трещинка осталась под белым бархатом. Всё на месте.
Но он ей больше не нужен. Она стала сильной. Самостоятельной.
Пора уходить.
- Все хорошо, - отвечает он, глядя в окно. С усилием возвращает улыбку. И только после - разворачивается. - Все хорошо. Я просто… немного устал. Идем ужинать.
- Бе-едный, - тянет она, сует ноги в пушистые тапочки и шлепает к нему в них. Смешная, все еще в деловом прикиде - и в тапках-зайчиках.
От этих зайчиков больнее.
Лучше бы не снимала туфли, ей-богу.
Час до
У него серые глаза, чертовы океаны, в которых утонуть - раз плюнуть. Мягкая улыбка и большие руки. Когда он обнимает - спасает. От всего. Черт возьми, ему даже обнимать не обязательно. Просто чтоб он вот так сидел рядом на диване, и на его плечо можно было положить голову.
И не нужно больше ничего.
От него пахнет свежестью. Мятой и травами, будто он не по заданиям весь день мотался, а сидел где-нибудь на высокой-превысокой горе в позе лотоса и познавал дзен. И познал, зараза: от него веет спокойствием, твердостью, уверенностью.
У него улыбка бога - мудрого и доброго. И руки, способные держать весь мир. И до сих пор не верится, что он выбрал держать в них ее.
Они смотрят в окно, отражаются в темном стекле. Его рука скользит по ее плечам, волосам. Отражение мутное, и улыбку разглядеть трудно, но она видит - он улыбается. Только вот ей кажется, что как-то странно.
И сегодня, как никогда раньше, прижимает ее к себе. Будто боится отпустить.
- Ты самый лучший, - в который раз повторяет она. Ей кажется, что ему нужно помочь. Что нужно сказать что-то хорошее, но что - она не знает. Она знает только это: он самый лучший.
Он ее идеальный мужчина.
Таких, как он, не бывает.
Так, как у них, не бывает.
И кажется, вот-вот придется платить по счетам. Платить какую-то немыслимую цену.
Но пока она пытается надышаться им.
Сейчас
Ника спит. Дыхание ровное. Легкая улыбка на тонких губах. Дурацкая строгая блузка, расстегнута лишь одна верхняя пуговица - она так и не переоделась. Уснула на его плече. Подтянув к себе колени, с ногами на диване, в дурацких пушистых тапках.
Почему-то тапки он ненавидит больше всего.
Кирилл тихо выдыхает. Слышит, как бьется его сердце. И понимает, что этот грохот разбудит, обязательно разбудит, что уйти молча не удастся. Но он пытается.
Укладывает ее голову на свернутый плед вместо своих колен. Поднимается, но не может уйти - так и стоит над ней. А потом приседает рядом. Осторожно касается пальцами светлых легких волос. Невесомо. Нематериально.
Как будто его здесь нет.
Уже нет.
- Ты чего? - шепчет Ника сквозь сон, а потом распахивает глаза и смотрит испуганно. Она понимает, чего он.
- Мне пора, - улыбается он, но улыбка уже не получается искренней. Уже ничего не получается. Уже всё равно поздно.
- Куда? - она садится, и кажется, что и не спала вовсе.
У нее тонкие черты лица, твердый взгляд, точеный профиль. Она идеальна. И она уже давно не нуждается в нем.
Пора уходить.
- Прости, - тихо говорит он.
Лучше б ушел, пока она спит. Идиот.
Он спас фарфоровую статуэтку. А живому человеку лучше без него.
Он поднимается и шагает к двери, но Ника вскакивает и с неожиданной силой хватает его за руку - будто в одном этом захвате отыгрывается за все те разы, когда он несвоевременно хватал ее.
И говорит очень твердо.
- Нет. Не буду прощать. Потому что ты не сделаешь ничего, за что нужно было бы прощать. Ты останешься сейчас здесь со мной. Навсегда.
Кирилл опускает глаза и прерывисто вздыхает. Он бы хотел. Он бы хотел…
- Ты же обещал, - вспоминает она, и дыхание у нее тоже сбивается, срывается, и она повторяется, а на глаза наворачиваются слезы. - Ты же обещал! Ты всегда будешь помогать!