Джентльмен-разбойник - страница 9

Для нее худшее позади. Она теперь справится сама.

Толпа гостей стала гуще, и Эмма обошла почти весь бальный зал, прежде чем заметила леди Леттис, восседавшую в кресле словно жаба на листке кувшинки, а поклонники стайкой вились вокруг. Слава Богу! Эмма боялась думать, что найдет обратную дорогу, но не отыщет свою хозяйку.

Подойдя к группе ухажеров, Эмма услышала, как Клотье сказал:

– Она должна появиться в следующую минуту, или я проиграю!

Эти отвратительные люди держали пари, за какое время она вернется и вернется ли вообще. Эмма смело шагнула в круг.

– Проиграли, милорд!

– Вот она! – воскликнул Клотье.

Леди Леттис вздрогнула всем телом. Краска возмущения расползалась по выставленной напоказ груди.

– Где вы были, дерзкая девчонка?

Эмма присела в реверансе и деланно улыбнулась. Она знала – независимо от того, какое пари заключила, леди Леттис проиграла.

– В дамской комнате, как вы велели. – Эмма протянула носовой платок.

Леди Леттис выхватила его.

– Он скомкан и слишком мокрый. Какая вы нерасторопная.

Неожиданная вспышка уверенности Эммы сошла на нет.

– Вы хоть что-нибудь можете сделать правильно? Я каждую мелочь должна растолковывать? Подумать только, вы лучшее, что могла предложить академия гувернанток! Это ужасно. Я напишу директрисе, я буду жаловаться! – Леди Леттис резко развернула платок.

И крошечная, все еще шевелящаяся золотая рыбка скользнула в ложбинку на ее груди.

Леди Леттис закричала. Вскочила на ноги. Стала хлопать себя по груди. Снова закричала.

Музыка оборвалась. Танцующие оглядывались.

Леди Леттис запустила руку в лиф, пытаясь поймать юркую рыбку.

Мужчины вокруг захохотали. Мистер Грэф даже пополам согнулся.

Не переставая голосить, леди Леттис подхватила юбки, открыв толстые ноги, и вскочила на кресло. Подавшись вперед, она тряслась как желе, но никакая акробатика не могла извлечь рыбку.

Новость разлетелась по бальному залу. Гости столпились вокруг, обсуждая случившееся.

А Эмма Чегуидден двинулась прочь, обхватив ладонями лицо и шепча:

– Я погибла.

Эмма стояла на пустынной дороге, дрожа от холода и страха. Никогда в жизни не была она так одинока. В чужой стране, без средств, без самых необходимых вещей – разъяренная леди Леттис позаботилась об этом. Эмме даже не разрешили взять накидку. Ее скудный багаж остался в гостинице. Она с утра не ела. Тоненький серп луны и звезды едва освещали небо, плотный лес и высокие горные пики окружали замок. А туфли девушки не годились для прогулок.

Но у нее не было выбора. Она должна была идти либо сесть и умереть. Леди Леттис сделала все: залепила пощечину, выбранила, оскорбила, – но Эмма не сломалась. Не важно, какой несчастной казалась в тот момент ей судьба, какой растоптанной и отчаявшейся она себя чувствовала, – она не могла убедить себя отступиться.

И вот теперь она, растерянно поглядывая налево и направо, пыталась вспомнить, какой дорогой они приехали и как попасть в гостиницу и потом в Тонагру, где она могла бы найти работу и жилье. Карета привезла их, когда свет заходящего солнца еще проникал сквозь деревья и все вокруг выглядело иначе. Да и как она могла запомнить маршрут, если тогда у нее не было причины думать, что это понадобится. Закрыв глаза, Эмма восстанавливала тот день в памяти. Они приехали слева, в этом она была уверена. Так что она повернула в ту сторону и пошла.

Замок с его огнями и музыкой исчез. Путь проходил по горному хребту через самую темную часть леса, и даже когда глаза привыкли к темноте, Эмма видела лишь уходящие в небо высокие деревья. Под соснами слышались какие-то шорохи. Темная тень нависла над ней. Задыхаясь, Эмма увернулась. Закричала сова и пролетела мимо.

Очень быстро похолодало, и Эмма обхватила себя руками в надежде согреться. Когда она подумала, что лучше вернуться, дорога пошла вниз. Эмма хорошо помнила трудный подъем к замку, поэтому решила, что идет в правильном направлении.

Она шагала дальше, измученная, голодная и озябшая. Дорога ухудшилась. Эмма успокаивала себя тем, что колеи стали глубже от колес карет, а не от потоков воды во время весеннего снеготаяния, которое давно закончилось. В глубине души она понимала, что никакой экипаж никогда не спустится по такому склону, не проедет сквозь деревья, которые подступали так близко, что цеплялись за одежду девушки.