Джон Фаулз. Дневники (1965-1972) - страница 5
Днем едем в Маршфилд к Брэдфордам. Идет дождь со снегом, пейзаж суровый, как и хозяева, — добрые, суровые, сдержанные люди. Как всегда в их обществе и в этом доме я ощущаю самые важные, вызывающие у меня восхищение американские свойства, они, в сущности, английские, но тут проявляются с большой очевидностью. На следующий день мы покидаем дом. Предки Неда приехали в эти места в 1620 году. Его прабабушка — индианка, но он законченный англичанин: в течение трехсот пятидесяти лет его английские предки жили на обращенном к Англии берегу океана, в месте, где климат сходен с нашим… Утром на побережье близ Кохассета мы смотрели, как высоко вздымаются пенящиеся волны. Триста лет стоять здесь в ожидании кораблей с востока. Нельзя эмигрировать в этот район Америки. Слишком уж он связан с прошлым, как и люди, в которых слишком много английского, чтобы мириться с колониальной дискриминацией.
В Нью-Йорке с Бобом Фетриджем[8]. Общественный транспорт стоит — это задерживает все, связанное с книгой. Люди не могут думать сейчас о книгах, в новостях только информация о забастовке. Испытываю глупое чувство вины. В этом мире имеет значение только быстрый — и большой — успех. Никаких компромиссов.
Высота Нью-Йорка; от художественного решения облика города (небоскребы) приходишь в безумие. Душевное равновесие — только в узкой полоске неба на пересечениях улиц. Пресса, захлебываясь, пишет о разных бедствиях, но вероятность того, что в центре города может произойти нечто из ряда вон выходящее, ничтожно мала. По лондонским стандартам «жуткие, парализующие жизнь города» транспортные условия почти близки к нормальным. Но американцы дальше нас отошли от хаоса, грязи и беспорядка. У общества, создавшего культ из благоразумия и опрятности (за все время я видел только двух бородатых людей, и один из них был ортодоксальным евреем), могут легко возникнуть трудности. Все города опасны, но этот больше всех.
Любопытно — последний раз, когда был здесь, обратил внимание на небоскребы. В этот раз между стенами с множеством окон видел холодные голубые воздушные колонны. Купили «Тайм» — чудовищная рецензия[9]. Все говорят, не волнуйся, книжные обозрения в «Таймс» никто не читает, вторую книгу обычно ругают, и вообще рецензенты чокнутые… Но все равно неприятно. Опять приходит на ум сравнение — ты на боксерском ринге, но руки у тебя связаны. Тут дело случая: все зависит от настроения, вкуса, характера десятка мужчин и женщин. Аналогия с судом присяжных неверна — ведь здесь постоянные игроки, и они больше заинтересованы в осуждении, нежели в оправдании.
Прием у Джулиана. Здесь Барбара Тачмен[10], тихая, седая женщина, скучноватая, как все хорошие писатели или, во всяком случае, все хорошие писательницы. Был Сидни Кэрролл, автор сценария отличного фильма «Карманник», — выщербленное оспой лицо, резкий, но человечный. Он мне сразу понравился. Помню эксцентричную даму за сорок; никогда не видел такого нелепого вечернего платья.
Складывается впечатление, что все здесь считают: роман как жанр безнадежно устарел, еще несколько десятилетий — и ему конец, и это несмотря на большие деньги, которые платят за издания в мягкой обложке и за право на экранизацию. Что займет место романа, никто не знает или не может вообразить; похоже, никто не осознает, что существует множество вещей, которые под силу только роману. Другие формы понемногу вторгаются в его владения, но места еще достаточно. И оно всегда будет существовать, — место, где развивается роман, — ведь человеческие понятия и способность анализировать и фантазировать постоянно меняются.
Однако по вышеизложенным причинам издание беллетристики в прошлом году количественно снизилось — как в США, так и в Англии. Почти не ведется работа с молодыми романистами. «Литл Браун» берет примерно одну рукопись из четырех или пяти сотен, идущих без посредничества агентств. Всего за год к ним поступает около тысячи четырехсот рукописей. Издавая романы, издательство оказывается в убытке при тираже 6000 экземпляров. Даже в случае с «Волхвом» (первые три издания составили 37 500 экземпляров) прибыль на книги в переплете оказалась меньше, чем у «Литерери Гайд» или «Делл». В каком-то смысле им уже не важно, хорошо или плохо продаются книги в твердом переплете.