Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 2 - страница 14

«Un monsieur très distingué»[6] – отозвалась о нем мадам Ламот, а теперь, заметив взгляды, которые он бросал на ее дочку, стала добавлять: «Très amical, très gentil»[7].

Она была одной из тех красивых, пышнотелых, темноволосых француженок, каждый поступок и самый тон голоса которых внушает полное доверие к их осведомленности в домашнем хозяйстве, к их кулинарному искусству и заботливому взращиванию текущего счета в банке.

После того как начались эти визиты в ресторан «Бретань», посещения других мест прекратились, без всякого, впрочем, определенного решения со стороны Сомса, ибо он, как и все Форсайты и как большинство его соотечественников, был прирожденным эмпириком. И эта-то перемена в его образе жизни постепенно заставила его ясно осознать, что он стремится изменить свое положение неженатого мужа на положение женатого и молодожена.

Свернув на Мальта-стрит в этот вечер, в начале октября 1899 года, он купил газету, чтобы посмотреть, нет ли в ней каких-нибудь новых сообщений о деле Дрейфуса – вопрос, которым он считал полезным интересоваться для установления более дружеских отношений с мадам Ламот и ее дочерью – католичками и антидрейфусистками.

Просматривая столбцы газеты, Сомс не обнаружил ничего, имеющего отношение к Франции, но заметил общее падение курса на бирже и зловещую передовицу о Трансваале. Он вошел в ресторан с мыслью: «Войны не миновать; надо будет продать консоли». Не то чтобы их было у него так много – доход они давали ничтожный, – но надо посоветовать клиентам: консоли упадут наверняка. Бросив беглый взгляд внутрь через дверь ресторана, он убедился, что дела идут как нельзя лучше, но это открытие, которое обрадовало бы его в апреле, теперь вызвало в нем некоторое беспокойство. Если шаги, которые он собирается предпринять, окончатся его браком с Аннет, было бы весьма желательно, чтобы ее мамаша благополучно отправилась к себе во Францию – путешествие, которому процветание ресторана «Бретань» может стать препятствием. Разумеется, ему придется откупиться, потому что французы только за тем и приезжают в Англию, чтобы наживать деньги, но чем лучше идут дела ресторана, тем дороже ему это обойдется. Но тут томительно-сладостное жжение в горле и усиленное биение сердца – ощущения, которые он всегда испытывал перед дверью в маленькую комнатку, – помешали ему думать о том, во что это ему обойдется.

Входя, он заметил сначала широкую черную юбку, тут же исчезнувшую в глубине ресторана, а затем Аннет, которая, подняв руки, поправляла прическу. Это была поза, в которой она особенно восхищала его – вся такая округлая, гибкая и стройная. И он сказал:

– Я пришел переговорить с вашей матушкой, чтобы снять ту перегородку в зале. Нет, нет, не зовите ее.

– Вы поужинаете с нами, мсье? Через десять минут все будет готово.

Сомс, не выпускавший ее руки из своей, поддался неудержимому порыву, удивившему его самого.

– Вы такая хорошенькая сегодня, – сказал он, – удивительно хорошенькая. Вы знаете, какая вы хорошенькая, Аннет?

Аннет вспыхнула и выдернула руку.

– Вы очень добры, мсье.

– Ничуть я не добр, – сказал Сомс и мрачно опустился на стул.

Аннет сделала легкий протестующий жест рукой, и ее красные губы, не тронутые помадой, дрогнули улыбкой.

И, глядя на эти губы. Сомс сказал:

– Вам нравится здесь или вам хотелось бы вернуться к себе?

– Ах, я люблю Лондон. Париж, конечно, тоже. Но Лондон лучше Орлеана, и здесь чудесные загородные места. В прошлое воскресенье я была в Ричмонде.

Сомс секунду колебался, взвешивая: Мейплдерхем? Можно ли решиться на это? Но, в конце концов, почему бы ему не решиться показать ей, на что она может рассчитывать? Однако… Там можно было бы и объясниться. Здесь, в этой комнате, это невозможно.

– Я бы хотел, чтобы вы с вашей матушкой приехали ко мне в следующее воскресенье, – внезапно сказал он. – Мой дом стоит на самом берегу реки; пока еще не поздно и погода держится теплая; кроме того, я могу показать вам кое-какие хорошие картины. Что вы скажете?

Аннет всплеснула руками:

– О, как это чудесно! Река такая красивая!

– Тогда решено. Я попрошу мадам.