Джон Толанд - страница 44

В «оправдание» Толанда можно сказать, что в тот период в Англии вообще не было ни одного атеиста в подлинном смысле этого слова. Не было, кстати говоря, последовательных атеистов и среди английских материалистов XVII в. Ведь даже такой выдающийся представитель материализма, как Гоббс, несмотря на свой антиклерикализм и отказ от понятия бестелесной, нематериальной субстанции, не смог полностью «отделаться» от религии. Он объявил ее важным и необходимым инструментом государственной власти, ратовал за сохранение религии в интересах господствующих классов. Что касается Локка, то достаточно напомнить в этой связи слова Энгельса: «Локк был в религии, как и в политике, сыном классового компромисса 1688 года» (1, 37, 419).

«Сыновьями классового компромисса», заключенного между буржуазией и дворянской аристократией, были в известном смысле и английские деисты-материалисты XVIII в., хотя они в силу присущего им демократизма занимали более решительные позиции в борьбе с религией и церковью, чем Локк[26]. Толанд же был наиболее радикальным критиком религиозного вероучения и культа, непримиримым противником духовенства, сохраняя в то же время определенный пиетет к религии разума, к идее бога в ее деистском или пантеистском истолковании.

Полный разрыв с религией был осуществлен не в Англии, где буржуазная революция протекала в религиозной форме (в форме борьбы пуритан-кальвинистов против англиканской церкви, бывшей оплотом абсолютизма и феодальных порядков) и закончилась компромиссом господствующих классов, а во Франции, где назревала буржуазная революция, которая, по выражению Энгельса, была первым восстанием буржуазии, совершенно сбросившим с себя религиозные одежды и проведенным на открыто политической почве. «Она была также первым восстанием, в котором борьба была действительно доведена до конца, до полного уничтожения одной из борющихся сторон, именно аристократии, и до полной победы другой, именно буржуазии» (1, 22, 311). Вот почему не английские, а французские материалисты XVIII в., ставшие идеологами приближавшейся революции, перешли на атеистические позиции и вели с этих позиций борьбу против религии и церкви, служивших опорой абсолютной монархии и феодального строя.

Одним из первых французских мыслителей, вставших на путь, ведущий к отказу от всякой религии, был Д. Дидро. Как показал И. К. Луппол, в «Философских мыслях» (1746) Дидро находился еще под влиянием деизма. Он разделял в то время веру в «разумность первого существа» и отдавал предпочтение «естественной религии» перед всеми историческими вероисповеданиями (см. 42, 131). Но уже в работе «О достаточности натуральной религии» (1747) Дидро давал понять, что мы не можем доказать ни того, что бог существует, ни того, что его нет. Следующий шаг французский философ сделал в сочинении «Прогулка скептика, или Аллея». Именно здесь с позиций материализма подверглось критике положение деизма о верховном существе, или государе, как выражался Дидро. «Если материя была и будет вечно,— писал он, — если движение расположило ее в известный порядок и изначала сообщило ей все те формы, которые оно же, как мы видим, сохраняет за нею посейчас, то на что же твой государь?» (59, 359—360). Уместно напомнить, что Толанд в «Письмах к Серене» не решился признать, что развитое им учение о материи и движении делает понятие «верховного ума» совершенно излишним. Дидро же не только решился на этот шаг, но и довел свою критику религии до атеизма. Сложившимся материалистом и атеистом Дидро выступает в таких произведениях, как «Письмо о слепых в назидание зрячим» (1749), «Мысли об объяснении природы» (1754), и многих других.

Воинствующий атеизм отличал сочинения и соратника Дидро по «Энциклопедии» П. Гольбаха. В его главном философском труде «Система природы» (1770) содержалась развернутая критика деизма и пантеизма. Нет и не может быть религии, согласной с разумом, с истиной, утверждал Гольбах. Решительно отвергалась им и так называемая естественная, или натуральная, религия, якобы соответствующая законам природы. «Вся теология есть одна сплошная фикция; во лжи, как и в истине, нет степеней» (27,