Джонатан без поводка - страница 16

– Лови такси.

Свободной руки у него не было, но зато он мог с чистой совестью гордиться своим свистом. Рядом с ним остановились сразу две машины, Шей забросила свои вещи в ту, что побольше, выплюнула в лицо водителю адрес и, пока Джонатан открывал рот, чтобы попрощаться, захлопнула перед ним дверь.

Он уставился на дырку, которую она оставила в пространстве, и поплелся назад на работу. Эд исчез. Джилин и Роджер из отдела продаж подметали стекло и отмывали шваброй кофе с пола. Началась игра в бадминтон под аккомпанемент Богемской рапсодии, раздававшейся из чьего-то компьютера («Scaramouche, Scaramouche, will you do the fandango?»). Джонатан сел и открыл почту. В ящике было много обычного рабочего мусора, но он обратил внимание на письмо, адресованное всему персоналу.

КОМУ: всем сотрудникам

ОТ: руководство

ТЕМА: НЕРАБОЧИЙ ДЕНЬ В СВЯЗИ С ПОГОДНЫМИ УСЛОВИЯМИ

Оно пришло с адреса Шей, но писала явно не она. Дальнейших разъяснений не требовалось.

К одиннадцати бадминтон исчерпал свой ресурс, и весь офис переместился в «Ганз Аммо Ликер», маленький грязный бар в нескольких кварталах от офиса с крайне привлекательными ценами на широкий ассортимент алкогольных напитков. К полудню Джонатан был навеселе. К четырем он с трудом стоял на ногах, но это было неважно, потому что он был мессией и мог парить над водой. К пяти ему удалось добраться до дома, переступить порог и упасть в прихожей.

Собаки приблизились и обнюхали его. Из кухни доносился приглушенный шепот:

– Он мертвецки пьян.

– Может, просто очень устал?

Он провалился в сон и ему снилось, как он в скафандре летит на Альфу Центавра, с кофейником на голове. Через несколько часов, когда Джули вернулась домой, он проснулся с ужасной головной болью. Она перешагнула через его скрюченное тело и спустя несколько минут вернулась с чашкой кофе, двумя таблетками аспирина и двумя собаками на поводке. Ночной воздух возродил его настолько, что по возвращении он смог запить полпачки печенья «Oreo» банкой пива и рухнуть в постель.

– Что, удачный день? – поинтересовалась Джули.

– Поначалу, – ответил он, попытавшись обнять ее, но Джули отстранилась.

Поняв, что секс маловероятен, Джонатан решил, что лучше ему будет поспать на диване. Сисси подождала, пока он вытянется под одеялом, аккуратно запрыгнула к нему и устроилась рядом. Данте остался на полу и провел там всю ночь, положив голову на лапы, уподобившись хранителю святыни. Утром Джонатан проснулся с раскалывающейся головой.

От вчерашнего дебоша в офисе не осталось и следа. Пока не нашли замену Шей, Эд назначил на ее место девушку-стажера, которая работала без зарплаты. С завидной быстротой ей удалось разыскать новые лампу и кофейник, а также разослать обращение сотрудникам по поводу вчерашнего погодного инцидента. В нем было написано (вероятнее всего, под диктовку Эда), что никаких неблагоприятных погодных условий на самом деле не было.

Эд сидел мрачнее тучи, когда Уэс, эккаунт-директор и неофициальный начальник отдела персонала, подошел к его столу в самом начале одиннадцатого и вытащил того оттуда чуть ли не за ухо.

Высокий и худощавый, с забранными в хвост длинными торчащими волосами, Уэс присутствовал на всех встречах с клиентами вне зависимости от степени их важности. Клиенты «Комрейд» очень ценили то, что он не читал монологи о перспективных стратегиях, УТП и парадигмах, не соглашался со всем, что говорили клиенты и не защищал слепо все, что исходило из-под рук его сотрудников. И если «Комрейд» и умудрялся избежать банкротства и претензий налогового управления, то только благодаря Уэсу, в котором было что-то от хиппующего мафиозного дона. У него была дружелюбная манера общения, которая, как уютная джинсовая рубашка, была надета на груду холодного металла. По слухам, он каждый вечер по 3 часа занимался кикбоксингом, а в прошлом носил зеленый берет.

Джонатан симпатизировал Уэсу. Тот казался ему похожим на живого человека. В Нью-йоркском аду Уэс был королем четвертого круга, справедливым и строгим судьей Жадности, стоявшим над ней в черной футболке и джинсах в позе «руки в боки». За ним, словно флаг, развевался пушистый хвост.