Джун и Мервин. Поэма о детях Южных морей - страница 12

Джун кинулась к двери в сад.

— Стоп! — крикнул отец. — Ключи!

Он бросил дочери кожаный футлярчик. Джун поймала его на лету. Вокруг нее волчком вертелась Ширин, нетерпеливо повизгивала.

Минута — и по центральной аллее сада как вихрь промчалась на мотоцикле Джун. Ширин лаяла, безуспешно пытаясь угнаться за странным новым зверем. Отец Джун и гувернантка стояли у широкого окна, следили за девочкой и щенком.

— Будь Джун постарше, подарил бы ей спортивный «мерседес», — сказал Седрик, явно довольный ловкостью и умением, с которыми Джун носилась по дорожкам сада.

— Ты полагаешь, что чем богаче подарок, тем больше радости? — с мягкой укоризной проговорила француженка.

— Ах, ну при чем это здесь? — попытался рассердиться Седрик. И тут же расплылся в улыбке: — Ты лучше всех знаешь, Шарлотта, что я никогда не поклонялся ни деньгам, ни тому, что можно на них приобрести.

— Знаю, Седрик, дорогой, знаю. За это и люблю тебя! — Она обняла его, быстро поцеловала. Седрик попытался притянуть ее к себе.

— Сейчас войдет Джун! — Француженка ласково отстранила его. — Подумай лучше, как ты будешь сегодня развлекать гостей Джун. Надеюсь, ты не забыл, что на ленч к ней приглашено двадцать человек!

— Ну и пусть развлекаются, как хотят! Что я — обязан присутствовать? И детям без меня свободнее. Мне предстоит решающая встреча в гольф…

— Гольф придется отложить. Не следует забывать, что ты заменяешь девочке и мать, и всех других родственников. Должен, во всяком случае. А какие же родители променяют на гольф…

В комнату ворвались Джун и Ширин.

— Папочка! — воскликнула Джун, подбегая к отцу. — Как я тебе благодарна! Как прекрасно, как невыразимо прекрасно быть сильной и быстрой! Такой сильной и быстрой, что можешь обогнать ветер! Увидишь, как будут рады за меня все мои друзья!..

Седрик улыбался, думая о прерванном разговоре с Шарлоттой. Конечно, прелестная француженка и на этот раз была права, тысячу раз права!..

Мервин торопливо шагал по широкой садовой дорожке. Показался трехэтажный кирпичный особняк. «Как королевский замок! — Мервин даже присвистнул от удивления. — И круглые угловые башни, и зубчатые стены, и подъемный мост через ров!..»

Слева, у самого моста, стоял могучий, в три обхвата, дуб. На нем высоко над землей висела грубо отесанная доска. Мервин остановился, задрал голову, долго разбирал выжженную на доске староанглийскими буквами надпись: «Здесь вершится скорый и правый суд. А будет у тебя мешок с золотом, положи его под дерево добром. Не то положишь голову. О золоте же не горюй. Ибо в твоих подвалах оно — прах. А пойдет оно на хлеб беднякам страждущим и твоей душе во спасение. Робин Гуд и лесные братья».

Ступив на мост, Мервин в который уже раз осмотрел свою одежду. Доволен остался лишь ботинками — он извел на них накануне вечером полбанки ваксы, и теперь они блестели как лакированные. Выходные черные брюки он выутюжил на славу. Но они предательски блестели на коленях. А рукава темно-малиновой вельветовой курточки, вроде бы еще совсем недавно нарядной, новенькой, так пообтрепались, что Мервин вынужден был аккуратно завернуть их выше локтей. На мосту он остановился, посмотрел в темную воду. Изучение собственного отражения вконец расстроило его. Мервин тотчас представил себе, как гости Джун будут шушукаться за его спиной, обсуждать его скромный костюм. «Ну и пусть, — с горечью подумал он, — пусть себе веселятся!..» Он

повернулся, чтобы идти назад, но внезапно дорогу ему преградил высокого роста рыцарь — самый настоящий рыцарь: в латах, в шлеме с забралом, со щитом и мечом, который волочился по земле.

— Сперва рассчитайся с Робином да выпей за его и всех лесных братьев здоровье, а потом можешь продолжать свой путь. А не то… — Рыцарь выхватил из ножен огромный меч и завертел его над головой. — Ко мне, друзья мои! — выкрикнул он.

Из замка на лужайку тотчас выбежало несколько человек в костюмах вольных стрелков. Предводителем их был сам Робин Гуд, в котором Мервин тотчас узнал Джун.

— Здравствуй, брат! — приветствовала она Мервина, отвесив поклон. — Если ты честен и смел, если справедливость тебе по душе, иди к нам!