Ебипетский папирус - страница 42

В тот день была под кайфом от плана, который там курят с пелёнок. Целуя младшего братишку Закира, я целовала тебя, Вася. Я отдавалась тебе. Каждого последующего мужчину, ублажала, представляя твой образ. Попросилась у Закира типа в отпуск. Мол, съезжу и вернусь, проведаю родственников. Покажусь сама. Отказал. Начала готовиться к побегу. По мелочи воровала деньги, прятала под матрасом в своей келье. На вокзале поймали. Привезли к хозяину. Десять раз хлестнул по спине. Неделю валялась от ран. Уже не считали за человека, использовали как пепельницу. Пьяными куражились.

Видимо от мелких ран души, сердце, разрываемое болью по тебе, обрастая новыми шрамами, в какой-то момент приобрело серьёзную болячку. Стала задыхаться временами. Знакомый врач, послал на рентген. Выявили рак сердца. Мне осталось жизни с месяц. Врач сказал об этом Закиру. Тот подумал и сказал мне.

— По магометанским законам, я не могу бросить твоё тело псам. И хоронить не буду. Вот тебе деньги, паспорт твой. Уходи.

— Похоронишь…? Можно я здесь поживу…, верней доживу…? Может завтра, может через месяц, умру. Васенька, миленький братик, я хочу почувствовать тебя в себе…, прости меня дуру…, но только ради этого я… сюда приехала, выследила… папу, узнала твой… адрес. Если бы не ты, я там и умирала бы. Может в канаве…, мо…жет в ре…ке. — всё чаще всхлипывая, проливая на меня литры слёз, упрашивала меня сестра.

Обычная женщина, как миллионы женщин, имеющая такой же набор женских прелестей. Нюанс в том, что это моя сестра. Пусть я отвык от неё, считал пропавшей. Она предлагала мне перейти тот барьер, который я морально себе установил — инцест запрещён. В юности, я мог бы…, да что там "мог", я с радостью принял бы такое предложение.

— Я не стал говорить, что мама в течение пары дней выкинула из дома все её вещи, разорвала фотографии, документы. Уничтожила все следы, напоминающие о Насте. Закрасила пометки об изменении роста на косяке дверей. Поменяла обои, в теперь уже моей спальне. Выкинула кровать, матрас. Действительно, как ураган прошлась по квартире. У меня в то время в голове была ты, я приходил поздно, уходил рано. Стыдно, но я сам всего однажды поинтересовался о пропавшей сестре…. Она там, на даче, ждёт моего решения. Я прошу совета у тебя, солнышко.

— Завтра же, после работы езжай к ней. Обогрей. Забудь про табу. Она нуждается в тебе. Я днём вырвусь, привезу свежей еды. Борща, наварю. Потом разузнаю о её болячке, может, в больницу определим.

— Я ей предлагал, она категорически против медицинских осмотров и тем более лечении. "Я приползла быть похороненной, так как уже больше двадцати лет мертва". — сказала она, не плача, сухо, как о решённом вопросе.

Написала заявление о неоплачиваемом отпуске на неделю. Поехала на дачу, прихватив продуктов. Вместе с Настей приготовили отменный борщ. Выпили коньяка. Иногда смеясь, чаще всхлипывая, она повествовала о своей жизни. Повторила то, что Вася мне говорил.

О жизни в Ленинграде и в Крыму говорила восторженно, радостно смеясь. Вещизмом, как мы, оседлые, не страдала. Деньги давались ей легко, выбрасывала не жалея одежду, обувь. Покупала новое. В Андижан она приехала с дамской сумочкой, в которой была косметика, паспорт и деньги.

Вечером приехал муж. Поужинали втроём как семья. Я постелила им на нашем супружеском ложе. Сама спала на кровати Серёги. На следующий день Вася с утра поехал на работу, тоже написал заявление об отпуске по семейным обстоятельствам. Чтобы подольше быть с Настей.

Болтали втроём обо всём, стараясь не задевать темы, связанные с исчезновением, родителями. Вечером пошли купаться на озеро. Затем обогревались в бане, так как Настя уже привыкла к южному климату и замерзала мгновенно. Таких страшных шрамов я не видела. Рубцы от них перекрещивались меж собой, накладываясь на ребра, представлялись ещё ужаснее. Муж сделал ей массаж, завернул в махровый халат и унёс в дом на кровать.

В эти моменты я старалась быть незаметной, чтобы не нарушать ауру любви. Платонической, плотской, родственной. Слышала их стоны, смех. Сама радовалась за них. Двое суток так продолжалось. Днём я была ей подружкой, ночью Вася мужем. В пятницу утром она не проснулась.