Эдинбург. История города - страница 10

Мы можем сказать, что Эдинбург стоит посреди местности, чрезвычайно интересной как с геологической, так и с археологической точки зрения, протянувшейся от Кэрнпэппла до Трапрэйна. На протяжении семи веков, в переломную эпоху, ознаменовавшую переход от доисторических времен к истории, самыми заметными в этом пейзаже были замки — подобно тому как они обращают на себя внимание в Андалусии или Тоскане при тартессианцах и этрусках. Дело в том, что, когда речь идет о замках, расположенных в районах с более мягким климатом, мы обладаем гораздо более подробными сведениями (путь и неполными) о том, как воинственные аристократы, населявшие эти замки, помыкали своей челядью. По аналогии, как учит нас шотландское Просвещение, мы можем заключить, что тогда жизнь в Лотиане была отчасти похожа на жизнь других народов, пусть Лотиан и не столь щедро одарен природой. В Андалусии, из жаркой, но плодородной долины Гвадалквивира поднимались древние твердыни, Кармона или Антеквера, которые до сих пор приводят в благоговение приближающихся издалека путешественников, как и стоящие среди виноградников Тосканы некоторые из Двенадцати Городов этрусков, сегодня известные под названиями Сиена и Перуджа. Они могут напомнить нам о Шотландии Кэрнпэппла и Трапрэйна.

Это были содружества героев, тон в которых задавали правители с их воинственными идеалами благородства и доблести. Они проводили время в боях, пирах и на охоте; более прозаические нужды удовлетворяли жители подчиненных им деревень, расположенных у ворот или на равнине внизу. Грубая роскошь немногочисленных высокопоставленных обитателей крепостей на холмах так и не смогла убедить римлян в том, что они имеют дело уже не с варварами. И все же первобытный характер этих поселений был частично облагорожен (по крайней мере, был чуть менее отвратителен, чем имперская культура с ее гладиаторскими боями и казнями на крестах).

Пусть в душе эти древние герои и были дикарями, оправданием им служат сохранившиеся произведения искусства. Многое в последующие века было уничтожено по небрежности или из неуважения, и все же те кельтские артефакты, которыми мы обладаем сегодня, не оставляют сомнений в том, что в крепостях на холмах эстетика ставилась весьма высоко. Еще одним украшением культуры была поэзия — устная поэзия, исчезавшая со смертью ее автора, но настолько любимая, что ее запоминали и передавали из поколения в поколение. Она жила в памяти и в устах бардов прошлого, мастеров витиеватого стихосложения, хранителей древней мудрости. Наконец пришло время, когда она смогла обрести письменную форму, пусть и в виде, сильно измененном из-за многократного пересказа.

Труд Мориса Бауры «Эпическая поэзия» (1952) демонстрирует, как этот жанр возник во многих странах в похожие периоды общественного развития, в Европе — от гомеровского эпоса до скандинавских саг, от «Песни о нибелунгах» до «Песни о Роланде» и «Сида». Возможно, что эпические поэмы создавались не только в Европе, но и во многих других местах. Баура передает отчет древнего географа Страбона о песнях, которые посвящали деяниям своих предков тартессийцы в Андалусии; те песни могли быть только эпическими. В них также содержатся сведения об истории обетованной земли греческих моряков или Таршиша, как ее называет Библия. Несколько веков спустя в Европу из степей Азии нахлынули свирепые гунны. Имя их вождя, Аттилы, упоминается в «Песне о нибелунгах» (Этцель), однако у него хватало и собственных бардов. Когда в 446 году римский сенатор Присций прибыл к нему как посол Византии, Аттила вызвал двух из них, чтобы они исполнили повесть в стихах о его победах, а суровые воины в восторге слушали, вновь переживая былые битвы. Баура пишет также о эпических произведениях, созданных народами Азии, калмыками, кара-киргизами, казахами, осетинами и узбеками.[10]

Произведения этого жанра имеются и у кельтов. Они также сохранились до наших дней. На Британских островах кельтские языки были представлены двумя ветвями: бриттскими в Великобритании и гойдельскими в Ирландии, а затем и в Шотландии. Эти две ветви более наглядно называются п-кельтскими и к-кельтскими. Они переняли греческое и латинское слово «пасха»; в ирландском и шотландском вариантах гэльского это слово превратилось в «caisg»; по-видимому, изменение звука произошло в V веке после обращения гэлов в христианство. Древнейшее произведение гойдельской литературы, Ульстерский цикл, помогает нам окунуться в атмосферу конца железного века. Этот цикл написан прозой, но с гомеровским эпосом его роднит все тот же суровый реализм: война необходима и ужасна. Древнейшие образы бриттской литературы относятся к VI веку. Тогда в Британии было два барда — Талиесин и Анурин. Сами они никогда не жили в Уэльсе, но именно там в настоящее время оказались заключены носители их языка. Талиесин прославлял героев королевства Регед со столицей в Карлайле. Анурин был бардом вотадинов.