Единственная любовь королевы - страница 12

Эрнест хоть и поддразнивал Альберта, обычно стоял за него горой и уж, конечно, следил, чтобы тот случайно не опозорился, свалившись во сне со стула, что однажды с ним и произошло, когда они были вдвоем.

Братья понимали друг друга с полуслова. Альберт не обладал физической энергией Эрнеста, а тот — умственными способностями Альберта. Они оба очень разные и признавали это различие, а братские узы их с годами только крепли.

Как-то раз они поехали верхом в лес. Дело происходило в Райнхардтсбруннене, родовом поместье деда по материнской линии. Дед давно уже умер, а титул и земли унаследовал его брат Фридрих; ребятам там всегда были рады. Альберт очень любил этот лес, углубляясь все дальше и дальше, туда, где деревья росли гуще, он вспомнил красивые легенды, которые им рассказывали бабушки и действие которых неизменно происходило в лесах, подобных этому.

— Как давно это было, — задумавшись, сказал он вслух.

— Что? — крикнул Эрнест.

Альберт признался брату, что думал о древних сказаниях, изобиловавших гномами и троллями, дровосеками, принцессами и ведьмами.

— Да, уж их ты наслушался. Бабушки рассказывали их, чтобы ты не ныл. Ты был такой нытик, Альберт. То и дело в слезах. Я до сих пор помню твои вопли. Легкими тебя, кажется, Бог не обидел.

— Я, наверно, был ужасным занудой.

— Да уж. Зато ты знал, как добиться своего. Молодчина. Ты, наверно, всегда будешь стремиться к тому, чтобы все было по-твоему.

— А ты когда-нибудь задумывался над тем, что мы не всегда будем вместе?

— Боже милостивый, нет. А почему мы не сможем быть вместе?

— Нашим бабушкам не понравилось бы, что ты божишься.

— Ах ты ж, ханжа! — Эрнест поддел брата локтем, отчего тот чуть не вылетел из седла, и пустился галопом, а Альберт, пришпорив коня, поскакал следом.

Эрнест остановился, поджидая.

— Так что ты хотел мне сказать? — спросил он. — По мне, так мы всегда будем вместе. Что нас может разлучить?

— Обстоятельства, — предположил Альберт. — Когда я женюсь на королеве Англии, мне, очевидно, придется жить там.

— На королеве Англии! А кто сказал, что ты на ней женишься? Вдруг вместо тебя на ней женюсь я?

— Ты?! Но ее же обещали мне.

— Мало ли что! — усмехнулся Эрнест. — То, что загадывается у твоей колыбели, не всегда сбывается в жизни. Да ты и сам это знаешь. К тому же эта королева… она ведь еще не королева. Или я не прав?

— Я слежу за тем, что там происходит. Король Георг состарился, и королем стал его брат Вильгельм. Он тоже старый, к тому же полусумасшедший, а его жена бесплодна.

— Мой дорогой братец, ханжа и педант, старики зачастую удивляют мир своей потенцией. А что, если твоя Александрина-Виктория не станет королевой? Что тогда? Ты на ней женишься, ей придется ехать в Кобург. А герцогом-то буду я: не забывай, я же старший сын.

— Если она не станет королевой, тогда, возможно, дядя Леопольд и не захочет, чтобы я на ней женился.

— Слишком много «если». Не морочил бы ты себе пока голову этой кузиной. Ну, что, привяжем лошадей? Здесь, по-моему, должны быть бабочки: местечко подходящее.

— Я только хотел сказать, Эрнест, что, если она станет королевой и я женюсь на ней и стану жить в Англии, ты, конечно, будешь приезжать и навещать меня.

— Ну, спасибо за приглашение. Мой конюший в свое время должным образом его примет.

— Как у герцога Кобургского, у тебя его, возможно, и не будет. Отец все время жалуется, что содержание двора обходится все дороже.

— Об этом не беспокойся. Мой брат английский король Альберт пришлет мне одного. Вот будет забавно — английский конюший.

— Какую чепуху ты несешь. Что за вздор!

— Господи, да я всего лишь тебе подыгрываю. Бабушки, как ты знаешь, склонны все романтизировать.

— А дядя Леопольд?

— Всем известно, что он вознамерился переженить представителей нашего рода по всей Европе. Ты можешь оказаться где-нибудь в Испании или Португалии. Только представь себе, на Пиренейском полуострове такая жара! Ты будешь засыпать уже в полдень, а не после ужина.

— Ты прав, никто не может сказать заранее, что с нами произойдет, — согласился Альберт. — Ты помнишь, как мы заболели коклюшем?

— Было дело, — сказал Эрнест.