Единственное решение проблемы? - страница 17

  После таких мыслей не возникало не только никакого желания заводить семью, но даже просто пригласить армейских друзей пропустить стаканчик. Как бы Бретт мог болтать с ними, шутить и улыбаться, зная, что они всего лишь потенциальное блюдо на шведском столе имаго? Как бы он мог сидеть с ними поздно вечером в баре или гулять с девушкой при свете луны, зная, что в нескольких кварталах от него в это же самое время имаго, возможно, пожирает какого-нибудь обкуренного подростка, идущего домой с тусовки или рисовальщика граффити, залезшего на рекламный щит?

  И в разговорах с семьёй и во время дружеских посиделок с бывшими сослуживцами неизбежно всплывает тема работы. У бойцов "Дельты" в меньшей степени, но тем не менее. Что о своей теперешней работе мог бы поведать Бретт? Правду говорить было запрещено, пришлось бы врать или отмалчиваться. С каждым днём, с каждым годом враньё бы множилось и он бы в конце концов сам в нём запутался. К тому же практика показывает, что друзья и родные зачастую воспринимают чью-то постоянную ложь как предательство. Начинаются ссоры, ругань, раздоры... Да и постоянное молчание не улучшает отношений.

  Бретт внутренне смирился с тем, что отныне и на неопределённый срок единственным спутником его жизни будет Руфус Донахью, так же, как у Руфуса - Бретт Гейслер. Смирился он и с тем, что однажды имаго, возможно, его убьют. Это его не особо волновало. Боевая закалка приучила Бретта относиться к возможной гибели философски. Убьют значит убьют. Раз прикосновение имаго убивает мгновенно, то чего ж бояться? И хоть в "Дельте" учили терпеть боль и пытки, всё же смерть страшна, когда длится долго и мучительно, когда жизнь с кровью и болью выдавливается из тебя по капле, причиняя неописуемые страдания. К чести имаго, они не заставляли свои жертвы страдать.

  По мере вовлечения в деятельность отдела у Бретта возникали неожиданные вопросы.

  - Что, если убивать имаго до окончания трапезы? - спрашивал он. - Разве так не честнее было бы по отношению к жертве и к её родным? Ведь так семья могла бы получить хоть какие-то останки, чтобы достойно похоронить.

  Большинство подобных разговоров проходили в машине. Старший агент Донахью поворачивался к Бретту с выражением бесконечного терпения на лице.

  - Ты всерьёз полагаешь, что отдел вручил бы останки родственникам? Те самые останки, которых только что касался имаго?

  Он со вздохом качал головой, как бы дивясь наивности стажёра.

  - Ты что, не смотрел ни одного детективного сериала? Разве не понимаешь, что любые останки в первую очередь поступают на криминалистическую экспертизу? Нет, друг мой, недоеденная трапеза имаго осела бы в наших лабораториях и, учитывая, как медленно и тяжко мы добываем каждую крупицу знаний, все родные и близкие пострадавшего успели бы состариться и умереть прежде, чем мы вытащили бы из останков всю доступную информацию.

  Бретт догадался, что подобных останков отделом добыто уже немало и что он со своим дурацким вопросом сел в лужу.

  - Понимаю, что лишать родных возможности нормально похоронить хоть что-нибудь, кажется тебе не совсем этичным, - добавил агент Донахью, - но и ты пойми, друг мой, насколько труднее было бы объяснить убитым горем людям, как погиб родной им человек и почему это произошло. Уясни простую вещь. Вся выработанная человечеством гуманистическая этика действует лишь в обычных обстоятельствах, а в обстоятельствах необычных она, соответственно, не действует. К необычным обстоятельствам относятся хорошо знакомые тебе войны. Ты ведь участвовал в спецоперациях и наверняка видел вещи, от которых среднестатистический обыватель-пацифист пришёл бы в ужас. Так вот, причастность имаго к абсолютно любым обстоятельствам уже по определению делает эти обстоятельства необычными - со всем вытекающим.

  Прими во внимание и массовую психологию. Если широкая общественность вдруг узнает, что где-то по ночам являются монстры и едят людей, наши сограждане отнюдь не запрутся в своих домах в обнимку с дробовиками. Напротив, целые толпы начнут бродить по ночным улицам и переулкам, чтобы увидеть трапезу, снять видео и выложить в интернет, и неважно, насколько велика опасность. Узнав, что мы охотимся на имаго, за нашими машинами будут разъезжать целые кортежи, чтобы увидеть, как мы делаем свою работу. Эта зараза будет хуже, чем папарацци, преследующие голливудских звёзд. Мы никого не сможем отогнать ни уговорами, ни угрозами. В мире наступит чёрт знает что - просто потому, что так устроены люди. Уж поверь мне, друг мой, лучше сейчас проявить жёскость, чем потом расхлёбывать последствия...