Единственное решение проблемы? - страница 19
Выслушав Бретта и никак не отреагировав, агент Донахью продолжил:
- Как бы то ни было, человек современного типа жил несколько десятков тысячелетий, оставаясь в рамках весьма немногочисленной популяции, как вдруг начал усиленно плодиться.
Бретт его перебил:
- Я слышал, вроде как в промежутке между концом палеолита и концом неолита человек освоил животноводство и земледелие, одомашнил животных, начал заниматься осёдлым сельским хозяйством, стал лучше питаться - отсюда и повышенная плодовитость.
В ответ на это Руфус Донахью так фыркнул, что чуть не расплескал свой кофе.
- В жизни не слыхал большей ахинеи. Ты хоть сам-то подумай. Сейчас мы генетически адаптированы потреблять и усваивать некоторые белки, типа глютена или лактозы, поэтому с удовольствием потребляем молочко, творожок, хлебушек, булочки, пиццу, чизбургеры и в целом питание у нас, если сравнивать с одним только недожаренным мясом, действительно улучшилось. Но в те-то далёкие времена, когда люди ещё не были адаптированы к новой еде, какое, к дьяволу, улучшение?
К настоящему времени селекционеры вывели породы скота, дающие много мяса и молока, вывели высокоурожайные сорта злаков со здоровенными колосьями и зёрнами. А в те-то времена что было? Дичка с тремя крохотными зёрнышками на колоске? Тощая и облезлая дикая корова, которую лишь предстояло одомашнить и откормить? У которой почти не было молока и вместо мяса были одни кости да жилы? Это-то вот и "улучшило" питание? Серьёзно?
Достоверно известно, что улучшение питания ведёт к росту продолжительности жизни. Если в ту далёкую эпоху питание "улучшилось", тогда почему же до совсем недавних времён средняя продолжительность жизни была всего 25 - 30 лет? Неужто люди от сытости и переедания мёрли как мухи?
- И что ты хочешь этим сказать? - спросил Бретт.
- Я хочу сказать, друг мой, что никаких по-настоящему объективных причин заниматься земледелием и животноводством у людей каменного века не было. Любая работа на этом поприще в ту эпоху была работой не на настоящее, а лишь на весьма отдалённую перспективу. Вот возможно мы начнём сеять дичку с тремя зёрнышками на колоске и из неё когда-нибудь получится высокоурожайная пшеница (или ячмень). Вот возможно мы начнём разводить тощих и облезлых коров и из них когда-нибудь получатся тучные стада, дающие много мяса и молока. Вот возможно когда-нибудь мы адаптируемся к непривычным белкам и каждый приём пищи не будет оканчиваться затяжными приступами диареи. Но именно что когда-нибудь, через много-много лет и веков, а прямо сейчас нам предстоит жить впроголодь, потому что трятя время на культивацию чахлых дичек и тощих коров, мы ограничиваем себя в охоте, рыболовстве и собирательстве - то есть во всём том, что реально обеспечивает наш рацион в настоящем. Это не считая того, что чуть ли не каждую минуту нам приходится бегать в кусты, чтобы облегчиться, потому что новая и непривычная еда вызывает у нас в животе такую революцию, какую словами описать невозможно.
Сейчас мы знаем, что для получения хорошего урожая, землю нужно удобрить. Мы знаем, как и чем её нужно вспахивать. Знаем, что сняв урожай, земле нужно дать отдохнуть, нельзя тут же снова что-то в неё сеять. А откуда бы все эти знания человек мог получить в самом начале своего сельскохозяйственного пути? Надо же понимать, что в те времена хоть какой-то урожай являлся единичной и удачной случайностью, флуктуацией, а постоянным правилом, макропоказателем, как выразились бы сейчас, были погибшие на корню или же вовсе не взошедшие посевы - из-за чего угодно: нерегулярно поливал, посадил в неподходящую почву, не удобрил, не закопал семена на достаточную глубину и их склевали птицы... Любой твой косяк приводил к неурожаю. Так какое, повторю, "улучшение" питания?
Бретт молчал, ожидая, что наставник сам ответит на свой вопрос.
- Машины времени у нас нет, - сказал агент Донахью, - поэтому доподлинно мы ничего не знаем. Известно лишь, что с некоторого момента начался процесс, выгодный одним лишь имаго. Мы не можем считать, что увеличение численности человечества было выгодно людям. Хотя бы потому, что чем больше людей, тем больше сил нужно тратить на производство продуктов питания. Чтобы растущая популяция не сдохла с голоду, в производство пропитания должен быть вовлечён абсолютный максимум населения. Почти до ХХ-го века, т.е. пока сельское хозяйство было натуральным хозяйством, так и происходило - чуть ли не 80% - 90% населения жило в деревне и пахало землю. И эти люди в своей жизни ничем больше не занимались, потому что у них тупо не оставалось свободного времени.