Эдуард Стрельцов. Насильник или жертва? - страница 7

Приняла пресса Стрельцова сдержанно, похвалы расточала умеренно из соображений педагогических: как бы не в меру одаренное дитя носик кверху не задрало. Да и не принято было. Цветистые эпитеты, которыми ныне награждают середнячков (они в 50-е и в заурядных командах в основу не всегда бы попадали), тогда и поистине мастеровитым и именитым не доставались. Идеология была другая: единица сама по себе ничто, сила – в коллективе.

Со временем сдерживать эмоции при описании стрельцовских ратных подвигов становилось все труднее. А в 56-м в отчете об игре «Торпедо» – «Динамо» произошел прорыв – Стрельцова назвали футболистом божьей милостью. Похвала высшей пробы безотносительно времени. И тут же, словно спохватившись, поведали о его недостатках.

В 57-м, забивал он тогда много и красиво, наступило охлаждение. А на чиновных собраниях и совещаниях перышки ему чистили с удовольствием – по делу и просто так. Вот какой перл выдал начальник Управления футбола Антипенок после игры сборной с румынами, когда, казалось, и придраться уже не к чему: «Мы узнаем о том, что перед этой ответственной игрой (матч-то был товарищеский. – А.В.) Стрельцов женился. Это говорит о слабой воспитательной работе в команде „Торпедо“». Тут, как говорил Валентин Козьмич, хоть стой, хоть падай. Кстати, молодожен в том матче невероятный гол забил с лицевой ленточки – и сборную от неприятных собеседований уберег.

Год был необычный, чрезвычайно ответственный – впервые советская сборная примерила себя к мировому уровню. Предстоял игровой отбор в матчах с финнами и поляками.

Призвали и Стрельцова – выполнить священный долг перед родиной. Сборную без него представить было трудно. Службу он нес исправно, стрелял отлично: шесть попаданий в шести играх – трех товарищеских и трех отборочных. Но в Хожуве с поляками вышла осечка. Пришлось ехать в нейтральный Лейпциг – на перестрелку. Если хотите – «стрелку». Недели за две до решающего матча и в день отъезда в Лейпциг Стрельцов влип в весьма неприятную историю. Глаза на нее закрыли, но в банк данных, в раздел «компромат», занесли, чтобы извлечь по первому требованию. Пока трогать не стали. Он – хоть и травмированный – был нужен для выполнения важного государственного задания.

Травма, полученная в календарном матче, оказалась некстати (кстати она никогда не бывает). Однако раненый воин доказал, что не зря носит такую звучную фамилию.

Поляки не лыком шиты – понимали, кого убирать и как. Тянуть не стали, и уже на пятой минуте польский Малюта Скуратов исполнил работу добротно, со знанием дела, рубанув что есть мочи по больной стрельцовской ноге. Замены тогда не практиковались. Центрфорвард после оказания экстренной медицинской помощи приковылял на поле и, улучив момент, ухнул, по-стрельцовски, – дуплетом от штанги в угол. И второй гол организовал – тонко вывел на чистую позицию Федосова, тому только в ворота попасть оставалось. Попал – 2:0. Так и обыграл Стрелец поляков – на одной ноге.

Мавр сделал свое дело. Мавр мог уходить? Так оно и вышло. Сквозь прорубленное Стрельцовым окно в Швецию сборная летом 58-го впервые проникла на мировой футбольный праздник. А наш герой двинулся в направлении прямо противоположном – на лесоповал. Не по комсомольской путевке, разумеется. Человек, проливший за родину кровь (в прямом смысле слова) на поле брани, был сослан в места не столь отдаленные. Пример в истории истерзанной страны не единственный.

Вывод из всего здесь изложенного однозначный: шумная антистрельцовская кампания, развязанная весной 57-го, по поводу, внешне пустячному, – явление по тем временам исключительное, чрезвычайное. И не случайное. Дальнейший ход событий, надолго прервавший карьеру уникального футболиста, еще более утвердит в этом мнении.

В ночь с 8-го на 9-е ноября Стрельцов попал в историю, обернувшуюся для него впоследствии большими неприятностями. Футболист был представлен в неприглядном свете: утверждали, что он кого-то избил, а потом… Что было потом, не без удовольствия живописали в фельетоне «Еще раз о „звездной болезни“» («Комсомольская правда» от 22.06.58) Н. Фомичев и И. Шатуновский: «На Колхозной площади среди ночи ему втемяшилась в голову блажь: он ворвался в незнакомую квартиру, перепугал спящих жильцов и принялся с ожесточением бить посуду. Хулигана доставили в милицию». Рассказывали еще, что Стрельцов взламывал дверь в квартиру и оскорблял подъехавшую к месту происшествия милицию.