Ее звали Марией - страница 13

Теперь сомнений не оставалось. Глубоко в земле был самолет…

Евгений Иванович тяжело опустился на теплую землю, сохранившую запах сухого сена, нервно зачиркал спичками, пытаясь прикурить. Спички ломались.

Он сидел на теплой земле, закрыв глаза рукой и стараясь не думать, прислушивался к рокоту тракторов где-то вдали, к голосам людей и не слышал их. А где-то подспудно уже зрели новые заботы — вот уже и молодежь можно поднимать, и о технике для раскопок позаботиться, и воинов Кишиневского гарнизона привлечь. Опять, зажав больное сердце в кулак, бегать, звонить, писать.

И вместе с тем твердо знал: пройдет время, схлынет нервное напряжение, поутихнет немного физическая боль — и он снова встанет на поисковую тропу и пойдет по ней упрямо, настойчиво и неотвратимо. Пока жив.

Если бы не было того страшного июньского рассвета и людских толп под черными тарелками репродукторов… Если бы долгих четыре года не лилась кровь, не рушились судьбы- и не сходили до срока матери в могилы, мечтая, как о последней милости, увидеть перед смертью детей своих…

Если бы не война…

Но она была, она оставила на нашей земле глубокие незаживающие шрамы. И от этого ни убежать, ни укрыться, ни спрятаться. И вот теперь мы идем по следам одного из них, чтобы вырвать из безвестности еще одно имя, еще одну человеческую судьбу. Так нужно! Не им, мертвым, не им, павшим, — нам, живым, работающим, дышащим, смеющимся, целующим детей, обнимающим своих любимых.

Потому что пока младшие хранят верность делу отцов и дедов своих, пока благоговеют перед памятью тех, кто пал в пути, подхватывают недопетые ими песни и достраивают начатые ими этажи, — до тех пор ласково будет светить солнце, и земля будет плодоносить, и глаза детей наших не будут омрачаться болью и отчаянием.

Мы едем по широкой асфальтированной дороге от Дубоссар на Григориополь: Красовский, заведующий отделом ЦК комсомола Цезарь Иванов и я.

Жадно вдыхаем пьянящий воздух июльского утра. Ветра совсем нет, на небе ни облачка, оно голубое-голубое, чистое и высокое, только кувыркается в вышине жаворонок, и оглашаются окрестности далеким гулом тракторов.

Утро цветет всеми красками лета. А нас, всех троих, одолевают мысли о самолете, о летчице, которая много лет назад ушла в свой последний полет.

Поворачиваем налево, к стану второй тракторной бригады колхоза «Фруктовый Донбасс». Трактористы завтракают за длинными дощатыми столами, готовятся к работе. Увидев Красовского, оживляются, торопливо доедают завтрак: раз приехал — значит, начнутся раскопки.

Евгений Иванович заметно нервничает.

— Технику уже послали? Экскаватор мощный? Ладно, поехали. Какое сегодня число, 20 июля? Надо запомнить…

В лощине, на том самом месте, где отозвался чуткий магнитометр, гудит могучий экскаватор, и два крепких парня опробуют мотор, ковш, рычаги. Собрались несколько десятков комсомольцев с лопатами, тоже с нетерпением поглядывают на Красовского.

Сначала предстоит пошарить миноискателем. Если неглубоко, не надо и экскаватора.

Первым принимается за дело воин Кишиневского гарнизона младший сержант Юрий Панатов. Надевает наушники, берет в руку щуп и медленно, сантиметр за сантиметром, начинает прослушивать землю — каждый бугорок, каждую ложбинку. Почва вязкая, болотистая, неровно поросшая невысокой пахучей травой.

Говорят, если даже спустя десятилетия подняться на вертолете в небо и зависнуть над местом, где некогда упал самолет, — можно увидеть место его падения. Время затягивает самые глубокие воронки, сравнивает самые обширные рвы, но растительный покров земли даже долгие годы спустя сохраняет словно зафиксированными на фотопленке, очертания трагических рубцов.

Кто знает, может, и так. Но вертолета не было. И все мы с замиранием сердца следили за чуткими, осторожными движениями младшего сержанта. Мы уже знали — вчера он тоже работал этим щупом. В лесу за Иванчей играли мальчишки в ножички, и лезвие вдруг чиркнуло по металлу. На счастье, мальчишки оказались смышлеными, позвали взрослых. Оказалось, невзорвавшаяся бомба. Вытащить уже нельзя было, время взяло свое. Пришлось накладывать заряд и взрывать прямо в воронке.