Ефремов Иван «Туманность Андромеды». Обвинительный приговор коммунистической утопии. - страница 7
Сам Эрг Ноор, оказывается, родился не на Земле. Вот цитата:
«Тридцать пятая звездная состояла из четырех кораблей. На одном из них моя мать была астрономом. Я родился на полпути к двойной звезде МН19026+7АЛ и тем самым дважды нарушил законы. Дважды потому, что рос и воспитывался у родителей на звездолете, а не в школе. Что было делать! Когда экспедиция вернулась на Землю, мне было уже восемнадцать лет. В подвиги Геркулеса — совершеннолетия — мне засчитали то, что я обучился искусству вести звездолет и стал астронавигатором.».
В дальнейшем начальник экспедиии упоминает о какой-то сыворотке, которая, по идее, должна была гарантировать женщин от угрозы беременности в условиях длительного космического полёта и бросает такую фразу: «Тогда сыворотка АТ-Анти-Тья еще не могла долго сохраняться. Врачи не знали этого…».
И это – тридцать четвёртая – тридцать седьмая звёздные экспедиции, каждая из которых продолжалась минимум десяток лет. Итого в среднем триста сорок лет врачи неизвестно чем занимались, но сыворотку, защищающую женщину от угрозы беременности, так и не «отработали» «от начала и до конца».
А Эрг Ноор, считает, что это он «нарушил законы», причём дважды. Интересные законы в коммунистическом обществе: виноваты одни, а отвечают перед законом – другие.
Ефремов беспощадно показывает все недостатки, которыми, оказывается, отягощены люди «коммунистического завтра». Астроном Ингрид Дитра говорит:
«— По-моему, мы давно углубились в неизученный район 344+2У. Начальник хотел дежурить здесь сам, — обратилась Ингрид к астронавигатору.
Пел Лин взглянул на счетчик дней.
— Два дня еще, и нам все равно сменяться. Пока не предвидится ничего, что стоило бы внимания. Доведем дежурство до конца?
Ингрид согласно кивнула.»
Как вам уровень дисциплины на звёздном корабле? «По-моему», «Начальник хотел», «пока не предвидится ничего, что стоило бы внимания». И это – тогда, когда корабль идёт по неизученному району.
В большинстве случаев – как доказывает сегодняшняя морская практика - командир корабля обязан быть в рубке именно в такие моменты. Ан нет, оказывается, уже не обязан. Всего лишь морской корабль сменился космическим – и уже не обязан.
Ефремов мастерски нагнетает остроту ситуации, одновременно показывая нам во всей красе и деталях глупость, тупость и непрофессионализм «людей коммунистического завтра»:
«Кэй Бэр разбудил астронавигатора. Тот вскочил и ринулся в центральный пост к приборам.
— Ничего угрожающего нет. Только откуда здесь такое поле тяготения? Для темного облака оно слишком мощно, а звезды здесь нет… — Лин подумал и нажал кнопку пробуждения каюты начальника экспедиции, еще подумал и включил каюту Низы Крит.
— Если ничего не произойдет, тогда они попросту сменят нас, — пояснил он встревоженной Ингрид.
— А если произойдет? Эрг Hoop сможет прийти к нормали только через пять часов. Что делать?
— Ждать, — спокойно ответил астронавигатор. — Что может случиться за пять часов здесь, так далеко от всех звездных систем?..»
Всего лишь ждать. И это тогда, когда корабль идёт в незнакомом, а следовательно – потенциально опасном районе. Три человека ничего не знают, ничего не понимают и предпочитают пассивность активности. А ещё они уповают на других членов экипажа. В полной мере уповают. А сами-то они что представляют из себя, как специалисты? Ничего.
И Ефремов блестяще убеждает в этом читателя:
«Стало очевидно, что звездолет шел прямо к могучему центру тяготения.
Астронавигатор не решился изменить курс — произведение большого труда и величайшей точности. Пользуясь планетарными двигателями, он тормозил звездолет, хотя уже становилась очевидной ошибка курса, проложенного через неведомую массу материи.».
Гоп-компания землян, собранная в «консервной банке», оказалась неспособна даже проложить точный курс. А также – оказалась неспособна так составить график дежурств, чтобы при проходе опаснейшего района за штурвалом оказались не сосунки и салаги, а профессионалы и практики.
Помочь – реально и действенно, этой гоп-команде землян оказался не в состоянии даже электронный мозг корабля, о чём Ефремов не замедлил сообщить читателю: