Его жена - страница 14

Они снова обнялись, и ей больше не было холодно.

Впервые Томас пробыл у нее полтора часа.

На лестничной площадке он еще раз поцеловал ее.

Пока не закрылась дверца лифта, Клер видела, как в ярком свете лампочки поблескивает куртка Томаса.

Она стояла не двигаясь. Эта куртка наверняка была рождественским подарком, подарком жены.

Клер почувствовала что-то колкое под своими босыми ногами и тут поняла, что стоит на соломенном коврике. Вернулась в квартиру.

Клер представляла себе их обоих в магазине. Томас примерял куртки одну за другой. Он ничего не говорил, а его жена высказывала свое мнение. «Повернись. Нет, эта слишком узка». Наконец она сказала: «Вот эта». Продавец уверял, что она станет мягкой и быстро обомнется. Томас так и остался в куртке. Он, улыбаясь, смотрел на жену. Та набирала код своей кредитной карточки. Она была красива, курточка будет ей к лицу. Он даст ей надеть ее, и куртка пропитается запахом ее духов.

Сквозь оконное стекло продавец смотрел, как они целовались. Руками женщина гладила новую кожу.

Клер быстро оделась. Они должны были встретиться с Мари в ресторане.

В метро она села на откидное сиденье возле двери со стороны перрона, по ходу движения — на свое любимое место.

Клер еще не знала, расскажет ли она Мари о Томасе. Впрочем, что она могла бы сказать ей? «Каждый день мы проводим вместе час с четвертью, — и добавила бы: — За исключением уик-энда». Тут она поняла, что никогда и никому не говорила о нем. И покачала головой. Теперь, когда Мари живет с Бернаром и родила ребенка, ей конечно же не понравится, что у Клер связь с женатым мужчиной, от которого ждать нечего. Клер решила ничего ей не говорить. И вдруг задумалась: говорил ли кому-нибудь Томас о ней? «У меня есть любовница». Она едва не расхохоталась. И много раз повторила вполголоса: «Любовница». Пара, сидевшая напротив, смотрела на нее, и потому она замолчала. Но всю оставшуюся дорогу не могла не улыбаться.

Как только Мари пришла, Клер заговорила о Томасе.

Рассказала, как они встретились. Рассказала, что они, едва за Томасом закрывалась дверь, сжимали друг друга в объятьях и так и не разжимали их больше часа, и сказала, что счастлива. И тут Клер осеклась. Мари сидела не шелохнувшись. Она уставилась на бутылку с вином. Клер налила вина себе в бокал и отставила бутылку на другой конец стола. Но Мари даже не повернула головы. Она по-прежнему смотрела в ту же точку. И наверняка думала, как бы посоветовать Клер порвать с Томасом. Клер выпила свой бокал и заговорила громче. Ладно, пусть она мало что знает о Томасе и ей нечего ждать от него, но ей довольно и этих мгновений, она счастлива. Вот и все.

Наступило молчание. Мари подняла глаза.

— Ну и хорошо. А потом, может, он оставит жену.

Клер пожала плечами. Невесть что эта Мари болтает. Ни жену, ни детей Томас не бросит. Это невозможно. Она сменила тему разговора. И зачем она заговорила с Мари о Томасе?

Мари почти ничего не съела, и вскоре они расстались. А ведь это впервые они встретились наедине с тех пор, как Мари родила.

Перед сном Клер приняла ванну.

Сейчас Томас с женой, возможно, возвращаются с ужина у друзей. Томас за рулем, а его жена, усталая, положила голову мужу на плечо. Свежее прикосновение к новенькой коже ей приятно, она вот-вот уснет. Когда они приедут домой, на ее щеке останется след от шва на куртке, и Томас прикоснется губами к этому месту.

Как же при всем этом Мари могла сказать, что он, может быть, оставит жену? Хотела ли она подбодрить Клер, чтобы она не расставалась с Томасом? Клер попыталась вспомнить ее интонацию. «Ну и хорошо. А потом, может, он оставит жену». Тоном это было сказано никаким. И речи не шло о том, чтобы поддержать Клер. Она словно наяву увидела остановившийся взгляд Мари. И вдруг вспомнила, что у нее были грязные волосы и она была очень бледна. А ведь Мари всегда пользовалась косметикой, и за все пятнадцать лет знакомства Клер ни разу не видела ее с грязными волосами. А отсутствие у нее аппетита? И как это Клер не обратила на это внимания за ужином? Да, все ясно. У Мари послеродовая депрессия.