Эхо «Марсельезы». Взгляд на Великую французскую революцию через двести лет - страница 8

Нет необходимости приводить все аргументы, говорящие о несостоятельности подобной точки зрения на Францию конца XVIII столетия. Достаточно лишь сказать, что в 1789 году буржуазия не осознавала себя классом, представляющим собой основную силу новой экономической системы, и не была готова взять в свои руки судьбы государства и общества; в 80-х годах XVIII века класс этот уже сформировался, но он ставил своей целью не свершение социальной революции, а скорее преобразование существующих учреждений королевства; в любом случае он не собирался целенаправленно создавать промышленную капиталистическую экономику. Итак, мы заявили, что в 1789 году не существовало ярко выраженных и антагонистических классов — буржуазии и дворянства, вступивших в борьбу за власть; тем не менее вопрос, почему эта революция была буржуазной, остается. Ибо, по Колину Лукасу, чья работа «Дворянство, буржуазия и истоки французской революции» широко используется французскими ревизионистами, если в 1789 году не существовало \29\ ярко выраженных и антагонистических классов, то «необходимо уяснить себе, почему в 1788—1789 годах группы, которые можно определить как недворянские, вступили в борьбу с группами, которые можно определить как дворянские, заложив таким образом основы буржуазной политической системы XIX века, и почему в 1789 году эти группы недворян перешли в наступление, уничтожили привилегированные сословия, разрушили сложившуюся структуру французского общества XVIII века и подготовили структуру, в которой в XIX веке шло успешное социально-экономическое развитие»[12].

Другими словами, необходимо понять, почему французская революция вопреки общим намерениям стала буржуазной.

Такой вопрос не возникал у тех, кто с самого начала рассматривал французскую революцию как революцию социальную, как проявление классовой борьбы и победу буржуазии над феодализмом в годы, последовавшие за окончательным поражением Наполеона. Они были умеренными либералами, более или менее проникнутыми классовым сознанием буржуа, хотя к их числу принадлежали и такие умеренные либералы, как Алексис де Токвиль, выходец из старой аристократической семьи. Сам Маркс откровенно заявлял, что именно у них он заимствовал идею классовой борьбы[13]. Они были современниками описываемых ими событий. Ко времени ссылки Наполеона на остров Святой Елены Франсуа Гизо было 28 лет, Огюстену Тьерри — 20, Адольфу Гьеру и Огюсту Минье — 19, Виктору Кузену — 23. Более того, П. Л. Редерер, который считал, что революция сначала произошла «в нравах среднего класса», и чья идея о предначертанном выдвижении на передний план средних классов и замене феодальной собственности на землю капиталистическими отношениями была высказана в 1815 году, родился в 1754 году и принимал активное участие в революции[14]. Он был немного старше Антуана Барнава, принадлежавшего к умеренному крылу и погибшего на гильотине, чье «Введение во французскую революцию», написанное в ожидании смерти, содержало примерно те же идеи. Текст этот был использован Жаном Жоресом в его социалистической версии «Истории Великой французской революции» в качестве основы, позволяющей дать \30\ классовое толкование. В своих суждениях о Великой французской революции первая плеяда ее исследователей основывалась на собственном опыте или опыте своих родителей, учителей, друзей. Когда же они приступили к написанию истории в начале 20-х годов XIX века, они лишь, как говорится в недавней работе одного французского автора, «воспели эпическую историю французских средних классов»[15].

По Гизо и Тьерри, а также по Марксу, эта «эпическая история» началась задолго до революции, фактически с того времени, когда средневековые городские бюргеры добились автономии от феодальных сеньоров и таким образом сформировали ядро современного среднего класса.