Эхо войны - страница 14

       Через пятнадцать минут вернулся Ремо и разогнал любопытствующих. Впрочем, ненадолго - в течение дня они подходили с завидной регулярностью. К обеду Тео снова начало знобить, но вместо лишнего одеяла я выдала совет сесть на лечебную диету.

       Вечером стало попроще - старшая медсестра Жиена прониклась к "бедному мальчику" сочувствием и взяла его под свое крыло, разгоняя излишне назойливых медбратьев. Симпатия, впрочем, оказалась взаимной, что не удивительно: она обладала открытым добродушным лицом, уютной пухленькой фигурой и потрясающей улыбкой всеобщей любящей матери и бабушки. Четверо ее детей и один внук подтверждали, что первое впечатление не расходится с действительностью.

       Наблюдая, как Жиена с полным подносом на коленях сидит на кровати Тео и методично впихивает в него вечерний паек, я с облегчением думала о том, что, кажется, обошлось.

       Никто не уйдет вслед за Богиней. Не в этот раз.

       Но смутное беспокойство не исчезает, может, из-за этого ко мне приходит странный сон.

       Убийца осторожно выглядывает из-за скального уступа. Снежная белизна режет глаза, но зоркие глаза стрелка замечают темную точку на дальнем краю горной долины.

       Колено упирается в загодя присмотренный и опробованный камень, с плавным движением кисти уходит за спину длинная, по пояс, серебристо-инистая коса северянина, падают в снег толстые муфтаровые рукавицы. Короткие стрелы одна за другой ложатся в желобки на ложе скорострела.

       Убийца отточенным движением вскидывает оружие к плечу и замирает. Точка приближается, пальцы осторожно ложатся на спуск... Ругательства сами собой срываются с губ, поминающих всех эйра Бездны.

       Снежный охвост. Всего лишь.

       Зверек мелкой рысцой пересекает долину, не подозревая, как рисковал своей роскошной дымчатой шкуркой несколько мгновений назад.

       Мороз начинает пощипывать даже сквозь толстую шерсть и кожу, пальцы зябнут, теряя гибкость. Убийца подбирает рукавицы и накидывает на плечи тяжелый меховой плащ. Скорострел с расслабленной тетивой ложится в скальную выемку, выстланную потертой шкурой, стрелы отправляются в колчан при поясе.

       Под ногами вьется поземка, ветер дергает полы плаща. В заплечном мешке, небрежно сваленном тут же, у ног, лежит фляжка. Южная работа, тонкое тиснение оплетки и чеканка, россыпь мелких кристаллов у горлышка и на боках. То, что внутри, тоже родом с юга - крепкий, как удар копыт, желтый шерп. Он прогревает до самых костей, не туманя головы.

       Метель начинается, когда небо уже начинает сереть. До узкой расселины между двумя рядами скальных клыков не долетает снег - ветер запутывается в извилистых каменных проходах. Ведь укрытие выбирал коренной северянин, выбирал загодя и с умом, не поленившись несколько часов пробродить вокруг маленькой горной долины.

       Убийца коротко попросил Звезду разрешить дело до заката. До замка всего полтора дня пути, он не успеет как следует подготовиться, если охоту придется переносить на завтра, а значит, переносить и место. Придется действовать наобум, в спешке, без страховки, а это никак не входило в условия контракта.

       Метель усилилась, но не прошло и десяти ударов сердца, как убийца понял, что Жизнь услышала его - под аркой из двух скал возник темный силуэт. Всадник на муфтаре.

       Ветер затих на два удара сердца. Спустя эти два удара он бросится вперед с удвоенной яростью, но пока на головы охотника и дичи сплошной пеленой валят потяжелевшие снежные хлопья.

       Мир утонул в снегах...

       Я открыла глаза и почти минуту лежала неподвижно, не понимая, на каком нахожусь свете.

       Из зеркальца на тумбочке смотрела помятая физиономия с четким отпечатком костяшек пальцев на щеке. Массируя кожу, я встала с кровати и подошла к окну.

       И застыла, так и не отняв ладонь от щеки.

       За окном падали огромные снежные хлопья.

       - Мы сошлись в доме нашего друга и собрата по заговору, превосходного, дерзновенного хоббита - да не выпадет никогда шерсть на его ногах!