Эхолот - страница 11

Потом Кеша нашёл у отца учебник “Навигация космических кораблей” и стал уточнять, схожа ли навигация кораблей космических и морских, и выяснил, что и там, и там ориентируются по звёздам. Иннокентий взялся было за чтение, но скоро запутался в формулах, терминах и вычислениях траекторий движения. Книга была бережно отложена, а мысль, что мореходы и космонавты чем-то схожи, осталась.

Окончив школу, Кеша поступил в мореходку, на штурмана, навигатора, чем совсем не порадовал мать. Между тем, зрение не улучшалось. К тому же, не сложились отношения с товарищами.

Тогда он ушёл в армию, на флот, явился в военкомат и сам напросился в подводники, даже обманул окулистов на медкомиссии. Это притом, что другие как раз пытались обмануть наоборот. “Косили” по-разному.

Как-то, помню, приходит юноша, такой застенчивый, немного нервный, к проктологу. Тот велит приспустить брюки. Паренёк выполняет. Доктор заглядывает ему... сами понимаете... И видит там стеклянный кукольный глаз. А призывник тихим таким, вкрадчивым голосом говорит: “Ой, доктор, я вас вижу...” Подобных историй немало. К Сомову они не имеют отношения.

Сомов настолько хотел в подводники, что выучил наизусть все тестовые таблицы, помешал врачу толком осмотреть глазное дно и в результате был признан годным к службе в Морфлоте. Мать Иннокентия так испугалась, что пыталась уговорить военкома не забирать у неё сына, но Кеша Сомов оказался настойчивым парнем. В результате ушёл в подводники почти со скандалом, но со счастливым лицом.

Первым неприятным сюрпризом стало возвращение в Крым, – призвали Сомова в Черноморский Флот.

Сначала направили в Севастополь, в учебку, дней на пять, а потом в Балаклаву, на завод, – окружённый меловыми, или какими-то другими мягкими скалами, – где ремонтируют подводные лодки.

Зачислили Сомова в экипаж лодки “Б-007”, которая стояла в те дни на ремонте. Когда профессионалы зализали лодкины раны, она вернулась к себе в Феодосию. Вместе с ней прибыл туда Иннокентий.

Постепенно выяснилось, что по номеру лодку никто не называет, – только “Наутилусом” (командир – капитан восьмого ранга Юлий Саибович Немченко, жирный, как дюгонь, – был патриот, верный фанат всего отечественного, и жёстоко пресекал попытки величать лодку именем тайного агента английских спецслужб; правда он больше любил Макаревича, но имя “Машина времени” едва ли подходила подводному кораблю, это Дюгонь понимал).

“Наутилус” был старый, погружаться мог метров на семь, но оснастили его суперсовременной ракетной техникой, которую время от времени испытывали. Почему дорогая начинка была напичкана в ржавую консервную банку, Сомов понял после одного из учений.

Один раз вышли в море выпустить самонаводящуюся ракету; та, по неизвестным причинам, не нашла нужной цели (специально укреплённой лодки – “кефали”) и повернула обратно, чтобы отыграться на “Наутилусе”; неслась она мощно и сделала бы своё дело, не сруби её береговая охрана в нескольких десятках метров от лодки. Успели.

А однажды лодка заблудилась в нейтральных водах, милях в семидесяти от Турции, сломалась рация; для того, чтобы прокричать SOS и не сорвать голос, пришлось экстренно воспользоваться правительственной космической связью.

Сомов служил сначала электриком, а потом старшим электриком, хотя до армии ничего в электричестве не понимал и даже однажды починил пылесос, после чего родителям пришлось покупать новый.

Несколько раз к Кеше приезжала мама; встречи их были краткими и невесёлыми.

Первые полгода Сомову хотелось бежать, он даже строил разные планы. Потом пообвык.

Не получится сейчас много времени уделить морской службе Иннокентия, есть вещи важнее; но может быть потом, как-нибудь, я расскажу про то, как вечно голодные моряки срочной службы ели собак и мёртвых дельфинов, мясо которых схоже, только последние сильно отдают тиной (Сомов не ел); про то, как по разгильдяйству одного западного хохла, забывшего закрутить какой-то там вентиль, чуть не утопили лодку на километровую глубину, залив в балластные ёмкости тридцать две тонны воды; про то, как лодка всё-таки легла на грунт около пирса, где было неглубоко, а также про то, как однажды Сомов вышел покурить на верхнюю палубу и успел сделать всего две затяжки: дело в том, что в это время доблестный командир о чём-то договаривался с рыболовецким сейнером, или траулером, стоявшем на рейде неподалеку от лодки, а потом с корабля на воду плюхнулся тяжёлый тюк с красными поплавками, и капитан Немченко со словами: “Иди туда, поброди, вылови нам чего-нибудь на обед”, столкнул Сомова (который сделал буквально всего две затяжки!) – столкнул прямо в воду, объявил тревогу “человек за бортом”, а когда Иннокентия вместе с мешком вынули из воды, громко похлопал его по плечу и ушёл, напевая (и не попадая ни в одну из известных человечеству нот): “И тогда вода нам как земля...” А в мешке оказалась рыба.