Екатерина Медичи - страница 20

.

Екатерина, осознавая, что ее ждет смерть и что Альдобрандини ведет ее на казнь, сопротивлялась как могла. Одиннадцатилетняя девочка додумалась отрезать волосы, словно принимая постриг, и надела монашеское облачение. Объявив, что, как невеста Христова, она отказывается уезжать тайно, Екатерина вскричала: «О пресвятая Богородица, тебе принадлежу! Посмотрим теперь, как осмелятся эти забывшие Бога нечестивцы вытащить супругу Его из монастыря!» Она отказалась снять монашеское одеяние, и Альдобрандини так и повез ее по узким улочкам верхом на осле, оттесняя голодную обезумевшую толпу, которая выкрикивала открытые угрозы, пылая ненавистью.

Опасная поездка стала серьезным испытанием для девочки, но Альдобрандини и его солдатам удалось довезти Екатерину целой и невредимой до монастыря Святой Лючии. Именно здесь она три года назад впервые стала пленницей. Екатерина не забыла того, что Альдобрандини фактически спас ее от растерзания, и когда 12 августа 1530 года осада была снята, а Климент VII снова стал править своим родным городом, ходатайствовала за своего конвоира, добившись замены смертной казни изгнанием. После освобождения Екатерина навестила монахинь в Мурате и отпраздновала с ними счастливое окончание этой грустной истории. Она поддерживала с монастырскими сестрами контакт на протяжении всей своей жизни, регулярно писала им и делилась доходами с принадлежащей ей собственности. Екатерина не прощала неповиновения, но никогда не забывала добра.

Очень скоро девочка снова стала центральной фигурой в международной политике Климента VII и переехала в Рим, где ее «дядя», как он сам себя величал, приветствовал свою родственницу с необычайной теплотой. Старый лицемер сумел убедить зрителей, что именно ее он «любит больше всех на свете». Другой наблюдатель замечал, что на личности юной Екатерины сказалось пережитое ею под властью врагов семьи: «Она не могла забыть дурного обращения, от которого пострадала, и только об этом могла говорить».

Климент поселил Екатерину вместе с Ипполито и Алессандро в римском дворце Медичи (ныне Палаццо Мадама, где заседает итальянский сенат). Он желал, чтобы она приобрела внешний лоск и совершенные манеры, необходимые для блистательного брака. Антонио Сориано, венецианский посол, так описывает внешность Екатерины во время прибытия в Рим: «…ростом она мала, худа, не отличается изяществом черт, но глаза имеет пронзительные, что характерно для семьи Медичи». Никто не считал ее красивой, ибо она и не была красавицей, но безупречные манеры придавали Екатерине, тогда еще девочке-подростку, особую элегантность, привлекавшую не меньше, чем идеальная внешность. Один из миланских хронистов назвал ее взгляд тяжелым, однако описал ее как «чувствительное дитя, в столь юном возрасте являющее немалую силу духа и разум». Тот же самый человек отмечает: «Вообще, это дитя не проявляет признаков того, что через полтора года должно превратиться во взрослую женщину».

Екатерина жила под покровительством своей двоюродной бабки Лукреции Сальвиати (сестры Льва X) и ее мужа. Неизвестно, как проходили ее дни, но, пожалуй, все-таки именно в Риме, городе, отстраиваемом заново после бедствий, его постигших, в полной мере проявилась любовь Екатерины к искусствам и, в особенности, к архитектуре. Она имела возможность часто наблюдать великих художников за работой. Те не только восстанавливали городские здания, но и создавали новые произведения. Девочка, безусловно, могла наслаждаться лучшими в мире библиотеками, живя в окружении сокровищ античности и творящегося у нее на глазах Ренессанса. В Риме, при дворе Климента, Екатерина привыкла к ритуалам и формальностям, сопровождающим жизнь высокопоставленных особ.

А еще, живя в Вечном Городе, Екатерина, к вящей тревоге Климента, пала жертвой любовных чар Ипполито Медичи. К весне 1531 года все вокруг заговорили о юной паре. Молодой человек, разумеется, питал определенные надежды в отношении этого брака. И Клименту было чего опасаться. Если верить свидетельствам очевидцев, подкрепленным портретом кисти великого Тициана, изобразившего молодого человека в костюме венгерского всадника (ныне этот портрет находится в галерее Питти во Флоренции), Ипполито был высоким, стройным, темноволосым и темноглазым юношей приятной наружности. Он питал слабость к театрально роскошным нарядам, носил украшенный бриллиантами плюмаж и инкрустированную драгоценными камнями турецкую саблю. Ипполито стал отличным противоядием после проведенных Екатериной в заточении лет отчаяния и потерь. Старше по возрасту, чем Алессандро, он должен был стать правителем Флоренции по праву. Однако Барселонский мир показал, что Климент лелеял другие планы.