Екатерина Медичи - страница 27

Затем дети засыпали гостя вопросами: как дела дома, как их семья, король и их друзья. Принцам разрешили выйти в соседнее помещение, где они жадно припали к окну, вдыхая свежий воздух. Бодэн заметил также двух маленьких собачек. Один из стражей сказал: «Это единственная радость, которая была здесь у принцев». А другой добавил: «Вы видите, как обращаются с сыновьями короля, вашего господина. Никакой компании, кроме солдат… И никакого учения…» Даже карлика у них забрали. Испанцы, боясь, как бы Бодэн не применил какого-нибудь колдовства, дабы увести детей у них из-под носа, запретили измерить их (а он хотел сообщить королю их рост), а также не позволили снабдить принцев новой одеждой — вдруг она тоже содержит чары… Бодэн не мог сдержать слез, когда перекрестил принцев на прощание и вернулся домой сообщить о печальных результатах своей миссии.

После многих трудностей и проволочек наконец настало время обменять дофина и Генриха на золото. Сбор нужного количества денег для освобождения сыновей обернулся для Франциска серьезной проблемой. Несмотря на горячие заверения богатейших людей Франции и союзных земель о пожертвованиях на выкуп, деньги они давали крайне не охотно. Приходилось напоминать не по одному разу, уговаривать, умолять… Промахи Франциска дорого обошлись королевству. Когда нужная сумма была наконец собрана, проверена и взвешена, выяснилось, что недобросовестные чиновники прихватили часть звонкой монеты, и пришлось искать новые источники. Но вот золото готово. Снова был выдержан строгий протокол, учитывавший все детали.

Король сделал ответственным за золото и саму процедуру обмена знаменитого рыцаря, барона Анн де Монморанси. Коннетабль Кастилии привез своих подопечных к реке Бидассоа в сопровождении сестры императора, Элеоноры, томившейся в монастыре в ожидании замужества с Франциском[18]. Обмен, назначенный на март 1530 года, состоялся только

1 июля, почти через год после подписания договора в Камбрэ.

За день до назначенного срока коннетабль Кастилии обвинил Монморанси и французов в оскорблении своей чести. Он заявил, дескать, без полного извинения от правительства Франции обмен придется отложить. Несколько месяцев подряд Монморанси старательно выполнял малейшие обязательства, следуя каждой букве договора, а теперь самонадеянные испанцы угрожают затянуть дело на неизвестный срок! Разгневанный Монморанси предложил дать личное удовлетворение коннетаблю. К счастью, боевая репутация наместника короля была хорошо известна испанцам, и они тут же забыли о своих претензиях, сменив гнев на милость. На следующий день обмен состоялся.

Непосредственно перед тем, как пленники вышли из-под его опеки, коннетабль Кастилии подарил Генриху и его брату каждому по паре лошадей и попросил простить все проступки, в коих он был перед ними виноват. Дофин ответил благосклонно; Генрих же быстро повернулся задом к презренному тюремщику и «пустил ветра». Королева Элеонора вместе с мальчиками прибыли во Францию при свете факелов ночью 1 июля, а спустя еще два дня воссоединились с отцом детей и его двором. Генрих, теперь уже одиннадцати лет, и двенадцатилетний дофин пробыли пленниками почти четыре с половиной года.

На первый взгляд мальчики выглядели хорошо, они заметно выросли, хотя вскоре стало ясно, сколь глубокую травму нанесло им заточение. Тихие и сосредоточенные, они настаивали на соблюдении всех норм этикета, одеждой и другими деталями поведения напоминали скорее испанцев, нежели французов. Генрих, которого прежде описывали как живого, разумного мальчика, превратился в замкнутого, молчаливого подростка. Тюрьма, лишения и отсутствие общества близких людей не могли не отразиться на обоих детях, оставив след на всю жизнь. После празднеств и торжественных приемов Франциску очень скоро наскучило общество мрачных сыновей. Он заявил: «Француз должен быть всегда живым и веселым». И добавил, что у него нет времени на «сонных, вялых, скучных детей». К тому же король весьма бестактно оказывал явное предпочтение младшему брату мальчиков, Карлу, герцогу Ангулемскому. Моложе Генриха на год, Карл разительно походил на отца и внешностью, и манерами.