Экипаж - страница 45

– А они и случаются только у них! Потому что они принимают себя всерьез, – заметил Марбо. – Выпьешь стаканчик?

– В другой раз не откажусь, но сегодня мой жандарм ревнив.

– А он здесь прочно обосновался… Понимаю…

Марбо опустил голову и с глубоким убеждением добавил:

– Жандармы – это похлеще «фоккеров».

Памела сделала несколько шагов в направлении своего стола, остановилась в нерешительности и повернула к Эрбийону; она не смогла устоять перед притягательной силой его гладкого лба, который он сжимал, оперевшись им на обе руки. Памела почти не умела подавлять свои желания.

Стажер внезапно услышал, как совсем рядом с ним раздался тихий и робкий голос:

– Вы плохо себя чувствуете? Может быть, вы слишком много выпили?

Он вздрогнул, одну секунду ничего не понимая, смотрел на певицу, затем грубо ответил:

– Слишком? Вы хотите сказать – недостаточно. Но здесь нет ничего крепкого. Попросите принести мне чего-нибудь посерьезней.

На склонившемся над Эрбийоном теплом и открытом лице отразилась глубокая жалость.

– Вы сделаете себе хуже…

– Здесь пансион благородных девиц?

Певица подозвала официантку.

– Марта, принеси мое фирменное! – приказала она.

Сделав ей условный знак, она быстро прошептала:

– По цене обычного.

Стажер уже опять не обращал внимания на то, что его окружало. Тем не менее певица никак не решалась предоставить его самому себе. Она ощущала потребность с ним заговорить и не знала, что сказать. Наконец она спросила:

– Вы летчик?

Челюсти Эрбийона сжались еще сильнее.

– Вы это отлично видите, – сказал он.

– Такой молодой и уже имеете награды?

– Это не моя вина!

Вместо того, чтобы задеть, отдалить Памелу своим плохим настроением, Эрбийон только сильнее ее взволновал. Этот начальнический тон в устах подростка… Этот едва сдерживаемый гнев… Это жестокое и прекрасное страдание… Разжалобленная, покоренная девица уже готова была влюбиться.

– Могу я ненадолго присесть? – попросила она.

– Зачем?

Она униженно ответила:

– Мне было бы приятно чем-нибудь вас угостить.

– Только не это! Уж позвольте это сделать мне.

– Ну, если вы так настаиваете.

– О! Вы знаете…

Эрбийон не успел закончить фразу. Офицер жандармерии закричал:

– Памела!

Не отвечая и делая вид, что не слышит, Памела спокойно и густо накрасила рот губной помадой.

– Памела! – повторил жандарм, повысив голос. – Мне что, нужно самому за тобой идти?

По нервам Эрбийона пробежало какое-то болезненное сладострастие. Наконец-то нашелся повод выплеснуть это беспредметное бешенство, накапливавшееся в нем с того момента, как он попал в кабаре. Это была необходимая разрядка, облегчение.

– Потише, тыловая крыса! – сказал он, привстав со своего стула. – Памела находится за моим столом, и она останется здесь столько, сколько захочет.

– О! Мой малыш, – пробормотала певица полным признательности и блаженства голосом, – ты хочешь меня защитить…

Эрбийон отпихнул прижимавшееся к нему обнаженное плечо и ринулся к своему противнику. В воцарившейся тишине тот бормотал:

– Стажеришка… Сопляк… Молокосос…

Его ругательства были прерваны криком, который он испустил от боли.

Эрбийон схватил его за усы и дернул их с такой силой, как будто хотел оторвать. Жандарм поднял руку. Из-за всех столов поднялись офицеры, чтобы прекратить стычку. Однако они не успели вмешаться. Марбо, уже расцепив обоих, тряс жандарма со всей своей исполинской силой и рычал:

– Убирайся, «фоккер». Малыш – мой приятель. Убирайся, так будет лучше.

Весь зал был враждебно настроен по отношению к офицеру полиции. Ему пришлось удалиться.

Эрбийон и Марбо, несмотря на возражения Памелы, вышли сразу вслед за ним.

Эрбийон проснулся с ощущением умиротворения, какого он уже давно не испытывал.

– Отдых, настоящий отдых… – пробормотал он, спрыгнув с постели.

Снаружи на черепице крыш блестело солнце. Танцевали пылинки, и казалось, что они рождаются из его лучей. Эрбийон приказал своему кривому ординарцу облить себя во дворе, быстро оделся.

– Наконец-то сегодня утром у моего лейтенанта веселое выражение лица.

– Это потому, что я плохо себя вел, Матье.

– Молодым так и положено, господин лейтенант!

Эрбийон шагал по улице и насвистывал кадриль эскадрильи, когда его догнал дневальный.