Экипажи готовить надо - страница 9

Иван раскатал штаны, зашнуровал кеды, пригладил волосы растопыренной пятерней, постоял с минуту, но так и не решив, как себя держать, вышел из своего укрытия.

И возник над ними, лежащими вокруг костра. Они обернулись, кое-кто привстал, лица красные от огня, губы черные-пречерные.

— Устроились вы ничего, — пробормотал Иван.

— Картошки хотите, Иванлич? — спросила Пинигина и так на него поглядела, так неиспуганно и ничуточки невиновато, а даже обрадованно, что он рассмеялся над собой: битый час соображал, как начать да что сказать.

— Печеная? — спросил он, присаживаясь к костру.

— М-м… я вам сейчас достану.

— Мы уж объелись! — похвастал пацан, усыпанный конопушками, Муханов.

— Искупаемся и поедим, искупаемся и поедим! — оживился другой беглец, маленький, с большой яйцевидной головой.

— Из середины доставай, там жарче, — важно, как глава семейства, сказал Юрка Ширяев.

— Уй, а то я не знаю! — пропела Пинигина, ковыряясь палочкой в золе и углях. При этом тряхнула светлым «конским хвостиком», перевязанным голубенькой ленточкой. Одета была в легкое платьишко горошком.

— О чем вы говорили-то сейчас? — спросил Иван, разламывая обуглившуюся картофелину и откусывая от ее дымящейся разопрелой мякоти.

— О дельфинах, — ответил Муханов.

— О чем, о чем?

— О дельфинах, — подтвердила и «Мария Стюарт». — Я им рассказывала. Они же темные, — кивнула она на пацанов. — Не читали. Я им говорю: дельфины — это все равно что люди. На земле самый умный — человек, в воде — дельфин. Не верят!

— Читала, хф! — фыркнул большеголовый. — Я вот однажды… купался в море, да. Ночь была, ну, не ночь, а так… видно еще, в общем, было. И гляжу…

— Акула! — снисходительно вставил Ширяев.

— Ты че, акула! — возмутился рассказчик. — Акула не акула, а такая, знаете… — Он доверительно посмотрел на Ивана. — С мечом.

— Меч-рыба, — стараясь быть серьезным, подсказал Иван.

…— Ага. И р-р-аз, на меня! Такой ме-еч, а пасть! А глаза! И холодом, знаете, обдало, и запузырилось все. Ну, думаю, кранты!.. Тут прямо под меня такое… как бревно, только живое, теплое. Я — на него, и это… вижу, что несусь к берегу. Меч-рыба все быстрей. И оно, подо мной, быстрее! Только вода шумит. И все. И раз… сижу на песке. Никого. Только хвост из воды показался… Черный.

— Так чё, дельфин был? — издевательски спросил Юрка Ширяев.

— Ну а кто же? — сочинитель растерянно поморгал маленькими глазками.

«Как же его зовут? — вспоминал и никак не мог вспомнить Иван. — Стыд, пионеров своих не знаю!»

— Ох, вра-аль, ох и враль! — как бы очнувшись, покачала головой Пинигина. — Иванлич, вы еще такого наслушаетесь… Мы целый день слушаем. — И, обращаясь к сочинителю: — Да нет же дельфинов у нас! И этих меч-рыб. Они же в морях, в настоящих морях, в океанах.

— Ну, умная, Пинижиха, ну, умная! — маленькие глазки сощурились. — Море Сибирское почему? Потому что реку плотиной перекрыли. А река-то куда впадает? В океан или как?

Правильно. В океан. Вся компания задумалась на минуту: кто его знает? Сочиняет, конечно, враль, но река… это да, что в океан течет, а значит, проход есть…

«Миры!» — подумал Иван, глядя на размышляющих ребят. И неожиданно для самого себя предложил:

— Идемте овраги посмотрим, а?

— Овраги?

— В километре отсюда такие овраги… я зимой чуть шею не свернул.

— А костер? — спросил конопатый Муханов, вскакивая на ноги.

— Залить бы надо, — сказал Иван, — да чем?

— А вот… кепками, — предложил Юрка Ширяев, и — быстро, быстро к ручью.

Залили голубоватые угольки и зашагали напрямик через лес.

Сначала их кеды тонули в хвое, потом в ярко-зеленом прохладном мху, оставляли рубцеватые отпечатки в дорожной пыли и в топи небольшого болотца.

Неподалеку от старой сосны Иван остановился и поднял палец в положение «тихо!». Услышав стук, жестом велел следовать за собой. Стараясь не трещать валежником, подошли к сосне, на которой дятел самозабвенно дубасил сухую ветку. Разящий клювик наклонялся в одну сторону, и автоматное «тра-та-та!» разносилось окрест; затем следовал поворот головки на некоторый угол, и новое «тра-та-та!» глушило вредителя, засевшего в древесине.

— Понимаете, — шепотом объяснил Иван, — когда рубят дрова, то ведь тоже так: сначала с одним наклоном, потом с другим.