Эксперимент в хирургии - страница 31

Жизнь торопит, снова возразят мне. Клиника зачастую идет параллельно с исследованиями в лабораториях, а то и опережает эксперимент. Да, примеров тому в истории медицины немало. Пастер не успел еще проверить на животных эффективность своей противооспенной вакцины, как сама судьба в образе фрау Мейстер из Эльзаса вынудила его взяться за лечение девятилетнего мальчика Иозефа Мейстера, искусанного бешеной собакой. Маленький Иозеф остался жив - ученый победил! Разработанный метод предохранительных прививок завоевал мир. Но все это произошло потом, а в тот момент, когда ученый дрожащей рукой делал первое впрыскивание своей еще не очень надежной вакцины,- был в чистом виде эксперимент на человеке. Почему же отказать в таком праве Харди, Бернарду, Шамуэю и десяткам других зрелых, сознающих свою высокую ответственность исследователей?!

Я знаю, что каждая сложная и трудная операция ставит хирурга перед дилеммой: попытаться (пусть даже со смертельным исходом!) спасти больного или отступить? Руководствоваться хотя и гуманным, но отражающим бессилие медицины принципом: «Только не вреди!» Или же рисковать во имя той же гуманности и человечности? Меня лично больше прельщает второе. Я думаю, прав академик АН УССР профессор Н. Амосов, выдвигающий новый принцип - активный, зовущий к отважным поискам: «Постарайся помочь обреченному!» Проторенный и спокойный путь - переходить на человека только после экспериментов на животных - далеко не всегда оказывается на поверку самым лучшим, а главное, самым близким к цели. В самом деле, все собаки, которым пересаживали сердце, за небольшим исключением погибали, а более 40 процентов оперированных больных людей остались жить. Да и при неудачном исходе рискованного вмешательства ученого не в чем по сути упрекнуть. Не отважься в свое время Пастер, мальчик бы неминуемо погиб, значит, преступлением против человечности была бы в данном случае как раз осторожность, а не риск.

Я пишу все это потому, что сами по себе слова «эксперимент на человеке» не должны пугать. Надо только называть вещи своими именами: эксперимент - значит научный опыт, поиски нового и ничто другое, ну а связанная с этим опасность - ее морально оправдывают лишь конкретные обстоятельства: то, что операция предпринята в качестве крайней меры, что все другие способы помочь больному полностью исчерпаны. Даже в этих чрезвычайных обстоятельствах всегда остается огромная разница между больным человеком и лабораторным кроликом.

Необходимо подчеркнуть еще один, на мой взгляд, очень важный момент при пересадке органов: в отличие от всех иных операций объектом воздействия становится не один, а два человека - донор и реципиент. Первый - живой донор, вполне здоровый человек - добровольно отдает другому для спасения его жизни один из своих парных органов, скажем, почку. В случае успеха выигрыш прямой: живыми остаются оба. Ну а если трансплантируется такой орган, как сердце? Тут уж хирург поставлен перед выбором: кого спасать? Потенциального ли донора - человека, попавшего в силу грозных обстоятельств на самый край жизни, или реципиента, который тоже уже ступил на этот трагический рубеж? Быть или не быть? - вот какая поистине гамлетовская возникает коллизия.

Нью-йоркская вечерняя газета в статье, посвященной первой операции Кристиана Бернарда, привела следующие слова одной своей читательницы: «Могу ли я быть уверена, что доктора сделают все от них зависящее для спасения моей жизни, если я попаду в катастрофу или внезапно заболею? Не окажет ли на них влияние мысль о том, что мои органы могут пригодиться другому человеку?» И дальше: «Можно ли будет доверить врачу роль верховного судьи в такой ситуации: на одной койке умирает человек из-за болезни сердца, на другой - из-за травмы мозга».

В самом деле: кому что пересаживать? Кого спасать? Ответ, на мой взгляд, может быть только один: без всякого выбора - обоих! Средства? Они известны всем врачам-специалистам. С полным правом гордимся мы созданными в СССР реанимационными центрами, готовыми в любой момент прийти на помощь пострадавшему. Известны сотни случаев возвращения к жизни людей после клинической смерти. Дружными усилиями ученых ряда стран был трижды возвращен к жизни замечательный физик Л.Ландау, попавший в автомобильную катастрофу. У известного советского хирурга 57 раз останавливалось сердце, и 57 раз врачи «запускали» его вновь. Этот ученый долго жил среди нас,живых.