Эксперт № 08 (2014) - страница 30

От топора к микроскопу

От задумки в 1990-х до воплощения прошло немало времени. В 2003 году в проект вошел его нынешний руководитель Никита Агеев . До этого он вместе с отцом Петром Агеевым помогал российским предприятиям, прежде всего военным, работать с китайским рынком. Семью Агеевых познакомил с разработчиками технологии руководитель одного из петербургских НИИ. Первым проектом стало изготовление комплекта оборудования для Китая. Потом решили создать совместную компанию «Рост». Агеевы внесли 200 тыс. долларов, ученые — свой патент, за который получили 70% компании. Начались первые лабораторные испытания, был сделан первый пилотный образец.

«От первого поколения аппаратуры, существовавшего в момент моего прихода в компанию, кроме самой металлической трубы, уже ничего не осталось. Мы все время дорабатываем, усиливаем аппаратуру дополнительными датчиками, чтобы видеть, что происходит под землей: датчики температуры, давления, осевого усилия, локатор муфт — магнитный датчик, который улавливает толщину трубы и считает количество пройденных стыков. Если первый вариант генератора был банальным топором, то сейчас уже что-то ближе к микроскопу. И я уверен, что поколение, которое появится через десять лет, будет совершенно не похоже на нынешнее», — рассказывает Никита Агеев.

Первый аппарат работал на обычной медной проволоке. Нынешняя версия — на сплаве, состав которого держат в секрете. Проволока из него не просто превращается в плазму, а увеличивает мощность взрыва на 50% за счет плазмохимической реакции.

В одном только Кувейте Никита Агеев рассчитывает зарабатывать 30–50 млн долларов в год

Фото: Дмитрий Лыков

Сложностей в ходе разработки возникало немало. Например, управлять генератором приходится по тому же кабелю, что и подавать питание. Осложняется это его длиной — до семи километров — и сильной индукцией неразмотанного хвоста на бобине. На столе в офисе лежат новые блестящие генераторы и рядом — черные, проржавевшие: в экстремальных условиях скважины «нержавейка» оказалась вполне себе «ржавейкой». Сейчас для корпуса используют титан, пробуют тефлон — черная поверхность липковата на ощупь. «Можно яичницу жарить», — шутит Никита.

К 2007 году появилось понимание технологии, пора было выходить на опытно-промышленные испытания. Но нефтяные компании не очень любят, чтобы на их рабочих скважинах ставили эксперименты. Поэтому потребовались уже серьезные инвестиции, чтобы пройти этап опытно-промышленных испытаний на месторождениях. Тогда в проект пришла группа инвесторов, вложившая за последующие три года около 4 млн долларов. Для этого была создана компания «Новас», которая сейчас работает на рынке. Еще несколько лет ушло на совершенствование аппаратуры и методик ее применения.

Прочистим скважины американцам

К 2011 году «Новас» созрел для коммерческого использования технологии. Начались переговоры с несколькими крупными российскими компаниями. Однако родной рынок давался нелегко. Согласование и проведение опытно-промышленных работ, отслеживание и анализ результатов, оценка с точки зрения применимости и соответствия бюджету — до заключения контракта уходило до трех лет.

Причем в России приходится заново проходить все бюрократические процедуры, даже если есть успешные результаты работы на скважине компании-соседа, находящейся в паре километров. В Юго-Восточной Азии или в Северной Америке достаточно продемонстрировать результат технологии лишь однажды. В России же обработано уже более 200 скважин при высоком проценте успешности, все результаты задокументированы, подтверждены актами, протоколами, геофизическими исследованиями до и после. Однако даже после успешных работ в одной «дочке» нефтяной компании приходится все повторять в ее другой «дочке».

Менеджеры и геологи российских компаний боятся рисковать. Демотивирует российских нефтяников и налоговая система, которая делает рентабельным освоение лишь высокодебетных скважин, прочие же выгоднее бросить, чем бороться за каждую тонну. Как рассказал «Эксперту» профессор Виктор Гаврилов, заведующий кафедрой геологии РГУ нефти и газа, в Западной Сибири сейчас заброшено около 700 тыс. скважин с дебетом 5–7 тонн в сутки, которые могут быть отработаны при изменении налогового режима. Сейчас же российские нефтяники оценивают целесообразность внедрения исходя из цены на нефть 2 тыс. рублей за тонну и срока окупаемости 90 дней. Американцы берут мировую цену минус 6 долларов (примерно 800 долларов за тонну) и год окупаемости.