Экспресс в Зурбаган - страница 5

Итак, передо мной сидел безмерно усталый человек.

— Тебе сколько лет-то? — спросил я у него.

— Сорок один, — бесцветным голосом ответил развратитель.

— А мне — сорок два, — ответил я так, как будто это имело какое-нибудь значение.

Помолчали, и я задал очередной не относящийся к делу вопрос:

— Скажи, а там, на том самом вагончике — что за надпись? Прокопьевск — это понятно, а вот что такое Зурбаган?

— Разве вы никогда не слышали такого названия? — взглянул на меня любодей.

— Может, и слышал, — сказал я. — Но — забыл… Я много чего забыл за свою жизнь…

— Зурбаган — такой город. Далеко. У моря.

— У какого именно моря? — спросил я.

— Не все ли равно — у какого? — усмехнулся развратник. — У любого. И — ни у какого. Там, где хорошо, там и Зурбаган.

— И кто же живет в том Зурбагане? — спросил я.

Мне надобно было разговорить подследственного, расположить его к себе. Пес его знает — может, и тем же Зурбаганом. Тем более что мне и впрямь было интересно, — а что же это за такой Зурбаган? Отчего это непонятное мне слово смутно меня беспокоило.

— Кто живет в Зурбагане? — переспросил он. — Хорошие люди. Добрые, немножко лукавые старики, отставные пираты и сошедшие на берег матросы, беспутные веселые бродяги и прекрасные смуглолицые женщины…

— На этой земле такого города быть не может, — сказал я.

— Как сказать… Если верить, то — может.

— А, понимаю. Мечта. Так сказать, прекрасный мираж. Если верить… то конечно… да. Ну, а на том самом вагончике — для чего там была такая надпись?

— А это был не вагончик, — явственно дрогнувшим голосом ответил он. — Это был экспресс. Маршрут «Прокопьевск-Зурбаган»…

— Экспресс — это поезд, который идет без промежуточных остановок, не так ли? — спросил я.

— Да. Именно так.

— Экспресс, в котором всего два пассажира… — осторожно произнес я.

— Да, — тихо сказал развратитель. — Экспресс с двумя пассажирами на борту.

— И что же вы на нем не уехали в свой Зурбаган? — спросил я.

— Мы уехали. И — добрались до места. Но… Мы думали, что нас встретят веселые, хмельные пираты и прекрасные женщины, а встретили…

— Милиционеры и понятые, — сказал я, вдруг начиная понимать моего собеседника. — Города Зурбагана больше нет. Прекрасные женщины постарели и подурнели, неунывающие бродяги ушли в другие, неведомые края, веселые пираты превратились в скряг и ростовщиков, добрые старики, должно быть, все повымерли. А море…

— А море, — сказал растлитель, — отступило и высохло. И стал всюду — сплошной Прокопьевск.

— Андрей, — сказал я ему. — Я хочу тебя спросить… один только вопрос. Где она? Ты понимаешь, о ком я говорю…

— Не знаю! Да и знал бы — не сказал.

— Почему же?

— Потому что — знаю я вас! Мигом потащите ее на ваши допросы и экспертизы, исковеркаете и изломаете… Лучше уж меня одного… Коль я, по-вашему, виноват, то мне и отвечать.

— А если с ней что-нибудь случится? Или — уже случилось? Ты думал об этом?

— Чего-чего, а думать в вашем заведении не возбраняется. Думал, разумеется. А только — я не знаю, где она. Вы говорите, что дома ее нет?

— Пока ничего такого я не говорил…

— Зачем говорить то, что и без слов понятно? — невесело усмехнулся он. — Была бы дома, вы бы сейчас не спрашивали, где она. Да и, думаю, вообще бы ко мне не пришли.

— Не спрашивал бы — это точно. А прийти — пришел бы все равно.

— Зачем же? — спросил безучастно.

— Скажи, пожалуйста, — посмотрел я ему в лицо, — если бы, предположим, я тебя сейчас отпустил — ты бы попытался ее найти?

— Ну да, — усмехнулся совратитель. — Я — к ней, а вы — за мной… Знаю я ваши штучки.

— Дурак ты, хоть и журналист, — сказал я. — Такой трюк гораздо проще было бы сделать без всяких предварительных бесед с тобой. Ты бы даже не почуял, что за тобой хвост. И все было бы тип-топ.

— И все было бы тип-топ. Тогда что же вы от меня хотите?

— Чтобы ты рассказал, как все было на самом деле.

— Вот как? — удивленно поднял голову совратитель. — Это с какой же стати? Что, ваше уголовное дело рассыпается?

— Скорее, наоборот, — сказал я. — А вот если ты все честно расскажешь, то, может, и рассыплется.

— Что-то я не пойму, — помолчав, сказал любодей. — Вы следователь или адвокат? Для чего вам надобно, чтобы дело рассыпалось? Вы ведь обязаны меня упечь, не так ли?