Экстремальная любовь - страница 3

Поднимая Тагира на пятый этаж, ребята постоянно выдыхались и обессиливались, из-за этого менялись каждые пройденные семь ступенек, только Коля с самого начала, поддерживал Тагира под правым плесом и шел до конца. Вася нажал звонок, дверь открыла женщина на вид лет сорока, высокая и крупная, с кудрявыми коротко подстриженными рыжими волосами и в домашнем халате. При виде своего сына в таком не человеческом состоянии у нее отпала челюсть, и глаза полезли на лоб. Мать распахнула двери перед друзьями сына в прихожей и комнате Тагира, и всей толпой истоптав полы и паласы, ребята внесли бесчувственного парня в его комнату и положили на железною скрипучую койку, затем покинули квартиру, захлопнув за собой двери. Мать сняла с Тагира туфли, сняла заляпанную в грязи куртку и стянула джинсы. В комнату вошел братик Тагира Саша, ему было лет шесть, но уже он был смышленым и осознающим все вокруг мальчишкой.

— Твой брат пошел по стопам твоего отца, — сказала мать, и на ее глазах выступили слезы, — завтра я выскажу ему все, и будем решать, отправлять его в Петербург или же нет.

Во дворах продолжали орать хором песни, коверкая и уродуя их. На безоблачном небосводе стали постепенно тухнуть звезды и растворяться в утреннем свете полная луна.

К полудню, когда Тагир, наконец-то, поднялся, было жарко и солнце, несмотря на желтую осень, еще пекло. Лицо Тагира изменилось настолько, что при взгляде на свое отражение в зеркале, он никак не мог догадаться, что с ним произошло, его сознание было покрыто черным туманом и бездонной пустотой. После пьянки в голове разыгралась съедающая мозг мигрень. Его тело ныло от стонущих болей в костях и, вдобавок ко всему этому, настроение было не самое лучшее. В этот момент самое время похмеляться, но где достать? От безысходности и отчаянности он просто опрокинул литр прохладной и свежей, но с вкусов сильно хлорированной водопроводной воды, хуже не стало, да и лучше тоже из-за этого сев за стол он просто ничего не мог вкусить, все лезло назад и, он отказался от этой затеи.

— О, мой бог, — он оперся на правую руку, — чтобы еще так нажраться, да буду я проклят, хоть убей, не помню, что было вчера, все тело болит и ноет, опять, что ли подрались? Какая-то пропасть в голове заполненная адской болью. Все болит и воняет.

На кухню зашла мать Тагира. И он понял, предстоит долгая и высокоинтеллектуальная беседа.

— Нам предстоит долгий разговор, — предупредила его мать.

— Мама, пожалуйста, давай не сейчас, я не способен сейчас думать о чем-либо, — оправдывался и пытался растянуть время Тагир.

— Тебе думать и не надо, это мне нужно думать, что с тобой делать.

— Со мною ничего делать не нужно, уже все сделано. Я сам все понимаю и крайне сожалею о том, что произошло вчера, я этого не хотел, вынудили крайние обстоятельства, которые я тебе обещаю, больше не произойдут с этого дня.

— Ты станешь таким же, как и твой отец, ничего в жизни не добьешься, и от тебя также уйдут жена и твои дети. А если попадется стерва, она выгонит всеми силами и средствами тебя на улицу, и ты останешься бомжем. Если ты пристрастишься к этой отраве, поверь мне у меня за плечами двадцать лет супружеской жизни и общего жизненного опыта, спиртное губит даже самого сильного человека.

— Теперь скажу я. Во-первых, я уже забыл, что такое спиртное. Во-вторых, никто и никогда не выгонит меня с моей квартиры при любых ситуациях, я человек гордый, голубых кровей и жестким лидером в семье буду я, а не то, что мой отец. Пожалуйста, даже не напоминай мне о нем, я забыл этого человека и вычеркнул из своей жизни навсегда. Как постоянно ты твердила.

— Ты жестокий, — матери даже не верилось в его слова.

— Сейчас все жестокие, — ответил ей прямо и уверенно сын.

— Я, Тагир, не сомневаюсь в этом, поэтому нам и пришлось его бросить, потому что мало того, что он спивался, он был жесток по отношению к своей семье, и это на протяжении всей моей жизни с ним подрывало мое терпение. Слава богу, мы решились бросить его, что до сих пор он не знает, где мы.

— Ищет, наверное, — пытаясь сменить тему, предположил Тагир.