Эктор де Сент-Эрмин. Части вторая и третья - страница 21

— Нет, капитан, благодарю вас.

— Кернош, поскольку вы сделались его другом, будет просвещать вас в отношении материальной стороны нашего ремесла, я же, если вы не возражаете, возьму на себя учебные занятия более высокого порядка. А вот и госпожа Сюркуф, которая ищет вас с чашкой кофе в одной руке и рюмкой ликера — в другой.

Рене подошел к г-же Сюркуф и, учтиво поклонившись ей, сказал:

— Извините, сударыня, но я не пью ни кофе, ни ликеров.

— Это как с шампанским, — заметил Кернош, присоединяя грубоватую шутку к утонченным извинениям молодого моряка. — Если пьешь его мало, плохо себя чувствуешь.

— Мне жаль, если госпожа Сюркуф увидела в неприглядной победе, одержанной мною, нечто иное, кроме желания избавиться от насмешек со стороны метра Стальная Рука, способных испортить мне один из самых очаровательных обедов, на которых мне доводилось бывать.

— А поскольку теперь вам предлагают десерт, — послышался чей-то голос, — то, надеюсь, вы более не опасаетесь, что ваш обед будет испорчен.

— Надо же, — промолвил Рене, — метр Стальная Рука очнулся от своего беспамятства! Позвольте мне поздравить вас, сударь: я полагал, что вы пробудете в нем по крайней мере до завтрашнего утра.

— Клянусь мечом святого Георгия, капитан! Вы же не допустите, чтобы вот так оскорбляли одного из ваших офицеров, а он не мог потребовать удовлетворения за это прямо у вас на глазах и в ту же минуту! Шпаги! Нас рассудят шпаги!

И, вернувшись в оружейный зал, где он вкушал послеобеденный сон, фехтмейстер почти сразу же вышел оттуда, держа по боевой шпаге в каждой руке.

Госпожа Сюркуф вскрикнула, а мужчины бросились навстречу метру Стальная Рука.

— Сударь, — произнес Сюркуф, — я приказываю вам немедленно отправиться к себе и оставаться там под арестом вплоть до нашего отплытия.

— Простите, господин капитан, — вмешался Рене, — но вы сейчас не на борту своего корабля, а у себя дома; пригласив нас в качестве своих гостей, вы, по крайней мере на время, приравняли нас к вам. Выставив этого господина за дверь, вы, естественно, заставите меня уйти вместе с ним и убить его под первым же уличным фонарем; если же, напротив, вы позволите закончить комедийным образом то, что и началось как комедия, мы покажем вашей супруге любопытное зрелище смертельной дуэли, в которой никто не будет убит.

— Но… — попытался настоять на своем Сюркуф.

— Позвольте мне сделать это, капитан, — промолвил Рене, — я даю вам слово чести, что ни капли крови не будет пролито.

— Ну, раз вы этого хотите, господа, поступайте, как вам угодно.

Как только Сюркуф дал это разрешение, гости разместились у двух противоположных стен гостиной, чтобы оставить ее середину свободной.

Метр Стальная Рука, для которого церемониал дуэли был священ, начал с того, что сбросил с себя сюртук и жилет и эфесами вперед протянул Рене обе шпаги.

И тут обнаружилось, что в своем стремлении поскорее вооружиться метр Стальная Рука ошибся и, полагая, что берет две дуэльные шпаги, взял вместо этого шпагу и рапиру.

Рене, только сейчас заметивший эту ошибку, быстро потянул на себя рапиру; увидев в руках молодого человека клинок с пуговкой на конце, все принялись смеяться.

Метр Стальная Рука огляделся вокруг, желая узнать причину веселья, и вскоре заметил, что у Рене в руках рапира, а у него самого — шпага.

— Я ведь сказал, сударь, — промолвил Рене, — что вы еще не до конца проснулись, но, впрочем, вы осуществили мои желания; защищайтесь, прошу вас, и не щадите меня.

И он занял положение к бою.

— Но как же так! — закричали присутствующие. — Нельзя, чтобы вы защищались рапирой, когда на вас нападают со шпагой!

— Тем не менее, — строгим тоном ответил Рене, — если вы вынудите меня драться с ним завтра на дуэли, пользуясь равным оружием, мне, чтобы не выглядеть фанфароном, придется убить его, а это ввергнет меня в вечную печаль. Ну же, господин Стальная Рука, как видите, я жду вас: бьемся до первой крови, если хотите; и, чтобы меня не обвинили в мошенничестве, я, с позволения нашей хозяйки, поступлю так же, как и вы.

И, сбросив на кресло свою моряцкую куртку и жилет, Рене остался в рубашке из тончайшего батиста, ослепительная белизна которой резко контрастировала с суровым небеленым полотном рубашки метра Стальная Рука.