Экзотика - страница 25

Приземлившись, я начал лихорадочно тащить из кобуры свой 38-й, но пальцы, ушибленные во время падения, отказывались повиноваться. Если бы Косто сразу кинулся за шкаф, он подстрелил бы меня, как куропатку, но он продолжал палить по шкафу.

Я не знаю, что Гамильтон хранил в этом шкафу, но пули его не брали. Наконец, я вытащил оружие, но положение мое оставалось угрожающим. До дверей — шагов двадцать, пытаться добежать до них было безумием, но и оставаться на прежней позиции — еще безумнее. Косто рано или поздно захочет проверить мое самочувствие — и обойдет с фланга. Но с какого? К тому же на поле боя вот-вот должен был ворваться Майк. Он, конечно, не мог не слышать выстрелов и того визга, который подняли дамы.

— Всем заткнуться! — рявкнул Косто. — Если кто пикнет или двинется с места — стреляю!.. Майк, не заходи!..

Но было поздно. Соулз ворвался в комнату как тайфун и рухнул, сраженный моей пулей. В этот момент погас свет, очевидно Косто добрался до проводки. Если бы я отскочил влево от шкафа, мы с Косто застрелили бы друг друга в упор, но я отскочил вправо, дважды выстрелив перед собой, а он обошел укрытие с левой стороны. Мы оба промахнулись, но Косто, по моим подсчетам, выпустил последний патрон. Я услышал топот — это он кинулся к двери, где споткнулся о тело Майка.

Я настиг его уже за порогом и наградил сильным ударом рукоятки по затылку. Косто обмяк. Я надел на него наручники и оставил так отдыхать.

— Все в порядке! — крикнул я в комнату. — Зажгите какой-нибудь свет. И позвоните в полицию.

Револьвер Косто отлетел далеко в коридор, и я прошарил с зажигалкой минуты две, пока нашел его.

«Да, он расстрелял все патроны», — подумал я, провернув барабан, и сунул револьвер в карман.

Соулз был мертв — пуля угодила ему в сердце. Пока я перетаскивал его в коридор, Косто начал приходить в себя.

— Из комнаты никому не выходить! — приказал я и плотно закрыл дверь.

Косто окончательно очухался.

— Ну, вот и все, — сказал он, побренчав наручниками. — Что вы собираетесь с нами делать?

— Я собираюсь внимательно слушать. И если мое внимание не будет вознаграждено, ты отправишься туда же, куда твой приятель, то есть прямо в морг…

Косто задышал вдвое чаще.

— При попытке оказать сопротивление полиции, — объяснил я.

— А если я расскажу все, что знаю?

— Поздно торговаться. Нужно было думать в «Императоре». У тебя есть только десять секунд.

— Причем тут «Император»? Это Майк виноват. Я-то хотел вас выслушать…

— Девять секунд.

— Это очень мало. Я не успею.

— Восемь.

— Хорошо! Я расскажу! Я расскажу все, что знаю о Ламберте.

— Не ори так громко, — заметил я. — Тут по коридорам должна бродить тень мистера Гамильтона. Майк наверняка его ухлопал.

— Мы не собирались его трогать. Хотя стоило бы…

— Пять секунд!

— Ламберт тогда в «Топазе» назвал человека, который надул его. Это Гамильтон увел сто тысяч долларов и свалил все на Ламберта. Ну, ему просто очень хотелось завести собственное дело.

— У тебя остались две секунды.

— Стойте! Вы хотите знать, кто убил Ламберта?.. Его собственная дочь.

— Это ты сам догадался? Боюсь, ты скоро займешь место нашего шерифа.

— Я только повторяю то, что говорил Ламберт.

— Вы беседуете с душами умерших? Запираться бесполезно. Да и время истекло.

— Я сказал все — можете стрелять, но если вы все-таки передумали, вызовите доктора — у меня прострелено плечо.

Тут вспыхнул свет.

Косто сидел на полу и тщетно пытался зажать кровоточащую рану на правом плече. Лицо у него было мертвенно бледным. Я снял мешавшие ему наручники и, приоткрыв дверь, приказал вызвать врача. В конце коридора показалась фигура Гамильтона. Увидев нас, он подошел.

— С вами все в порядке, мистер Гамильтон? — спросил я с удивлением.

— Да, черт возьми, могло быть хуже!

— А я уж начал переживать. Где же вы были все это время?

— Я заменил пробки и пришел сразу сюда.

— А до того?

— А до того я приходил в себя. Как только началась пальба, этот мерзавец, — он пнул тело Майка, — оглушил меня.

— Хорошо, мистер Гамильтон! Прошу в комнату. Вас тоже, мистер Косто!

Увидев мужа живым и невредимым, заплаканная миссис Гамильтон испустила радостный вопль.