Экзотика - страница 29

— О, если бы я заранее знала, что господин Уилер окажется таким застенчивым, то черта с два я стала бы торчать больше часа в парикмахерской, выбрасывать половину жалованья на вечернее платье и напяливать французское белье! И все для того, чтобы отправиться домой на полицейской машине в сопровождении какого-то идиота-сержанта.

Я стоял с непокрытой головой под градом упреков и выслушивал самую площадную брань. Я достал блокнот и начал конспектировать перечень кабацких выражений. Агнесса перешла на матросский жаргон, но спустя несколько минут фонтан ее красноречия начал иссякать, и я решил покаяться.

Я пал на колени и в самых изысканных выражениях вымаливал прощение, обещая реабилитироваться при первой возможности.

— Я подумаю над вашим предложением, — сказала Агнесса, немного смягчившись. — Между прочим, мистер Гамильтон у себя в кабинете…

Я встал с колен.

— Надеюсь, специально для вас он заготовил одну из своих самых непристойных шуток, — добавила она. — Оревуар!

Я застал Гамильтона стоящим у окна. Он с большим увлечением рассматривал что-то в небольшую подзорную трубу.

— Ох, лейтенант! — воскликнул он, наконец оторвавшись от своей цапки. — Простите, я вас сразу не заметил.

— Пустяки, — ответил я любезно.

— Вас можно поздравить, лейтенант! Прошлой ночью вы были просто великолепны! А я, признаться, всегда считал, что полиция… — Тут он замялся. — Ну, в общем, рад был в этом разочароваться!

Он снова поднес к глазам свой телескоп и уставился в окно.

— Вы не собираетесь лететь на Луну? — спросил я, подождав еще минуту.

— Пожалуй, нет, — ответил он с улыбкой и передал трубу мне.

Кадры менялись довольно быстро и, казалось, им не будет конца.

— Ну как? — ежеминутно осведомлялся Гамильтон, но я счел нужным помучить его еще немного и молча продолжал созерцать.

— Красотки на любой вкус! — авторитетно заявил я, наконец пресытившись зрелищем и возвращая трубу Гамильтону.

— Сделано в Японии. Отличная штука! Я мог бы предложить вам еще кое-что, но вы, лейтенант, наверное пришли по делу. Прошу. — Он бухнулся в одно из огромных кресел. Я тоже уселся, но только не в то кресло, которое он указал, а в соседнее.

— Чем могу быть вам полезен?

— Хочу, чтобы вы ответили на несколько вопросов.

— Хоть на тысячу!

— Скажите, Гамильтон, что вы и мисс Ламберт собираетесь предпринять, когда ваши с ней убытки превысят в сумме сто тысяч долларов?

Гамильтон посмотрел на меня так, будто я спросил, какой номер бюста у его жены. Разинутый рот, вздернутые брови, широко распахнутые глаза — все это свидетельствовало о полном недоумении.

— Ну хорошо, мистер Гамильтон. Если этот вопрос для вас слишком сложен, ответьте на другой: когда вы в последний раз спали с мадам Ламберт?

Тут Гамильтон вторично изменился в лице. Глаза его сузились, ноздри хищно раздулись, грудь стала угрожающе выпячиваться. Не стоило быть тонким физиономистом, чтобы догадаться, что мой оппонент вот-вот даст волю рукам.

— Я вижу вы затрудняетесь ответить и на этот вопрос, — сказал я и стал поспешно пробираться к выходу. — Мне кажется, не имеет смысла больше вас задерживать?

Оказавшись снова в приемной, я быстро пересек ее, громко попрощался с мисс Грин и, распахнув дверь, шумно хлопнул ею, а затем на цыпочках вернулся и присел у стола.

Агнесса истолковала мое возвращение по-своему, но мне пришлось ласково отстранить ее, так как стоявший на столе телефон тихонечко забренчал — в кабинете набирали номер.

Я сделал Агнессе знак не шевелиться и осторожно снял трубку.

После дюжины настойчивых звонков я услышал на другом конце ленивый голос Корин Ламберт.

— Корин, мне нужно срочно тебя увидеть, — заговорил Гамильтон. Было слышно, что он очень возбужден.

— Я не желаю вас видеть, Гамильтон! — резко ответила Корин.

— А я и не собираюсь считаться с твоими желаниями, паршивая сука! Потрудись быть вечером дома — я приеду по важному делу!

Гамильтон швырнул трубку.

«Итак, у меня есть немного свободного времени, — подумал я. — Приказываю: приступить к реабилитации!»

Я сгреб Агнессу в охапку и выволок ее из офиса.

Реабилитироваться пришлось очень долго и, когда я отвез полуживую Агнессу обратно на рабочее место, была уже половина четвертого.