Эль-Кано. Первый кругосветный мореплаватель - страница 15

, главный контадор (счетовод) и шесть других контадоров были гипускоанцами, земляками Эль-Кано. Один из них, Ибаррола, много лет служил в Торговой палате; он был родственником Хуана-Себастьяна и близким другом казначея, который ведал снаряжением флотилии Магеллана и был в хороших отношениях с капитан-генералом. Таким образом, Ибаррола, несомненно, имел возможность устроить Хуана-Себастьяна на одну из пяти каравелл флотилии — и как его родственник, и как друг человека, который был другом Магеллана.

Действие закона, запрещавшего продавать суда иностранцам и прежде касавшегося только испанцев-судовладельцев, в 1513 году специальным декретом было распространено и на родную провинцию Эль-Кано, Гипускоа, причем воспрещалась также и постройка кораблей для кого бы то ни было, кроме подданных испанской короны. Однако из-за того, что Эль-Кано нарушил прежний закон, двери Торговой палаты перед ним не закрылись. Что бы ни думали его земляки-баски в Торговой палате о давнем проступке Хуана-Себастьяна, в их глазах это правонарушение вполне искупалось тем, что он был опытным моряком. А так как им лучше, чем кому-либо, было известно, в какое критическое положение попадали капитаны кораблей из-за того, что казначейство не выдавало им обещанных денег, они, вероятно, только сочувствовали Эль-Кано. (Как рады, наверное, были его поручители, что посмотрели сквозь пальцы на его проступок, когда четыре года спустя он вернулся в Испанию, покрытый славой, заслуживший бессмертие в глазах своих соотечественников подвигом, «превосходившим подвиги Ясона и Улисса»!)

Эль-Кано не только был назначен боцманом на один из кораблей Магеллана, а затем возведен в ранг штурмана, но он оказался также в числе тех, кому была поручена вербовка матросов. Эта задача была отнюдь не простой: хотя глашатаи выкрикивали сообщение о путешествии на всех набережных и на всех улицах Севильи, результаты были столь ничтожны, что офицерам-вербовщикам пришлось отправиться в Малагу и Кадис. Моряков не прельщало весьма низкое жалованье, а обещание несметных богатств в виде доли будущего груза не могло соблазнить людей, которые уже не раз верили подобным басням, а потом возвращались без гроша из какой-нибудь очередной экспедиции в новые испанские владения или же слышали о таких разочарованиях от своих приятелей и знакомых. Сомнительно, чтобы Эль-Кано занимался вербовкой в своей родной провинции, поскольку он все еще подлежал аресту. Те десятеро гипускоанцев, которые отправились в это путешествие, могли быть завербованы Хуаном-Себастьяном в Севилье или в селениях на берегах ее реки. Моряки-баски не чувствительны к красотам природы, однако безмятежный покой живописной долины Гвадалквивира, по которой разъезжал Эль-Кано, занимаясь вербовкой, вероятно, составлял приятный контраст с вечной суматохой, царившей на трианском молу. Красные ветви тамариска колыхались над лужайками, где пестрели звездочки асфоделей, на полях среди зеленой пшеницы ярко голубели барвинки, а цветы персиковых деревьев доживали свою эфемерную жизнь в пламени этой ранней андалузской весны. Из апельсиновых рощ ветер приносил приятный аромат ору-хо — апельсиновой мякоти, сжигаемой в жаровнях, а вдали оранжевые зубчатые горы пылали дроком там, где их не опоясывали темные дубравы.

Эль-Кано был назначен на «Консепсьон», корабль водоизмещением девяносто тонн, третий по величине среди кораблей, подобранных для экспедиции. Всем им были в полной мере свойственны недостатки, характерные для судов тех времен. Науки кораблестроения практически еще не существовало: высокие надстройки (в частности, тяжелый, похожий на башню ют) при слишком коротком киле, очень тупая носовая часть, излишний рангоут — все это не очень способствовало маневренности. «Консепсьон» отличался не только этими общими недостатками конструкции, но был даже хуже остальных четырех судов, хотя по тоннажу он превосходил «Викторию». Заплачено за него было значительно меньше, потому что это был уже очень старый корабль. Как мы увидим, он даже не дошел до Молуккских островов. Однако по сравнению с судами прежних эпох «Консепсьон» и другие корабли Магеллана обладали одним значительным преимуществом: их бизань-мачта несла латинский парус. Введение этого паруса, которым арабы пользовались уже несколько веков, дало возможность португальским капитанам принца Генриха Мореплавателя ходить курсом бейдевинд; под этим парусом Жил Эанниш обогнул мыс Боядор, Бартоломеу Диаш — мыс Доброй Надежды, а Васко да Гама достиг Индии. Благодаря этому огромному треугольному парусу