Эль-Кано. Первый кругосветный мореплаватель - страница 29

разлучались впервые за все плавание, и, когда настало время расставания, печаль обеих команд была так велика, что моряки с «Тринидада» еще долго следовали в туземных прау за удаляющейся «Викторией».

С самого начала Эль-Кано пришлось столкнуться с трудностями, которых не знал Магеллан в первой половине путешествия. О том, чтобы плыть от Молуккских островов в Европу обычным путем, не могло быть и речи. Португальцам было приказано захватывать и топить все испанские корабли, идущие этим путем. Еще на Тидоре «Викторию» предупреждали, что верховный капитан Индий посылает корабли, чтобы перехватить испанскую экспедицию. Следовательно, Эль-Кано необходимо было отклониться далеко к югу от обычных путей в Европу. Это означало, что плыть придется по неведомым водам на корабле, далеко не таком крепком и надежном, каким он был в начале путешествия, и с командой, так до конца и не оправившейся после изнурительного перехода через Тихий океан. Кроме того, отклоняясь далеко к югу, чтобы избежать португальцев, они после ухода из Яванского моря могли бы без значительного риска пополнить свои запасы только на Канарских островах (обстоятельства же сложились так, что эти острова оказались вообще в стороне от их курса). Чтобы отправиться в столь длительное плавание на перегруженном корабле с ослабевшей, измученной командой, от капитана требовалось безграничное мужество. Последующие события покажут, в какой степени обладал подобным мужеством Эль-Кано.

Первая их стоянка была на Маре, одном из главных Островов Пряностей. Эль-Кано взял на «Викторию» жителя Тидоре, хорошо знавшего другие острова, и благодаря этому мог теперь запастись необходимым в пути топливом: дружественный правитель прислал ему четыре лодки дров. Направившись оттуда на юго-запад, «Виктория» на один день задержалась у острова Буру, где взяла на борт свежую провизию. Эти стоянки у разных островов показывают, как озабочен был Эль-Кано пополнением запасов провианта; в Амбоине[85], населенной «язычниками», он нашел то, чего не было на островах, где жили «мавры»[86], а именно свиней. Кроме того, его снабдили козами, курами, кокосовыми орехами, свежими фруктами, плодами «нангка» (хлебного дерева) и арбузами.

«Виктория» подошла к Амбоине 29 декабря и попала там в двухдневный штиль. В часы томительного ожидания матросы развлекались бесконечными историями, которые рассказывали им два молуккских лоцмана, взятые на «Викторию» в самом начале плавания. Как узнали испанцы, за Явой, в Китайском море, растет гигантское дерево, на котором живут птицы, до того огромные, что им ничего не стоит унести в когтях грифона. Ни одно судно не может подойти к этому дереву ближе, чем на три лиги, — такие там водовороты. Однажды водоворот засосал джонку и разнес ее в щепы; все, кто на ней был, погибли, кроме мальчика, который уцепился за доску, подплыл к дереву и взобрался на него. Там он устроился на суку под крылом крепко спавшей чудовищной птицы. На следующее утро птица взвилась в воздух вместе с ним и, высмотрев буйвола, кинулась вниз на добычу — так мальчик вновь оказался на земле. Он поведал о своем странном приключении тем, кто его нашел. Благодаря таким рассказам часы ожидания, вероятно, летели для матросов «Виктории» столь же быстро, как летают эти мифические птицы.

Некоторые историки, отрицательно относящиеся к Эль-Кано, считают его ответственным за то, что после смерти Магеллана на Матане «Тринидад» и «Виктория» бесцельно проблуждали несколько месяцев, прежде чем отправиться на Молукки; однако они забывают, что тогда он должен был подчиняться командующему флотилией — сначала Карвалью, а потом Эспиносе. Эль-Кано так же нельзя винить в этом кружении между Филиппинскими островами, как нельзя возлагать на испанских капитанов ответственность за то, что флотилия, находясь еще под командованием Магеллана, напрасно мешкала несколько недель между устьем Рио-де-Солис и бухтой Сан-Хулиан. Однако после прибытия на Молукки истинным начальником экспедиции становится уже не Эспиноса, а Эль-Кано. Это явствует из письменных показаний, данных корабельным нотариусом Мартином Мендесом по возвращении из плавания. Он не только называет Эль-Кано «гобернадором»