Elan I. Легенды Первой Империи - страница 5

В руках Рэйт все еще сжимал сломанный меч.

— Нет! — завопил державший лошадь слуга, увидев, что Рэйт провел остатком клинка по горлу бога…

Оба слуги удрали: меньший на лошади, второй пешком. Потом тот, что воспользовался камнем, вернулся. Весь в поту, он трусил по лугу, качая головой.

— Мэрила не догнать. Он не самый лучший ездок, но этого от него и не требуется. Лошадь сама знает дорогу в Алон-Рист. — Прислужник замер. — Ты что делаешь?

Рэйт стоял над телом бога. Он поднял меч фрэя и прислонил его к горлу божества.

— Жду. Когда это обычно происходит?

— Что именно?

— Сколько ему нужно, чтобы восстать?

— Он мертв. Мертвые обычно не восстают, — заметил слуга.

Рэйту не хотелось спускать глаз с бога, и все же он быстро взглянул на слугу, который согнулся пополам, пытаясь перевести дух.

— Ты что несешь?

— А ты?

— Мне нужно знать, сколько у нас есть времени, пока он не восстал. Если я отрежу ему голову, он пролежит дольше?

Слуга закатил глаза.

— Он не восстанет! Ты его убил.

— Разрази меня Тэтлин! Ведь это бог! Боги не умирают. Они бессмертны.

— Ну, не до такой же степени, — протянул слуга и пнул труп, к немалому удивлению Рэйта. Тот не шевельнулся, слуга пнул его снова, и голова перекатилась на другую сторону, к щеке прилип песок. — Видишь? Мертвый. Понял? Никакой он не бессмертный. И не бог, а фрэй. Они умирают. Между живущими очень долго и бессмертными есть разница. Бессмертные не могут умереть, даже если захотят… Дело в том, что фрэи гораздо ближе к рхунам, чем нам хотелось бы думать.

— Ничуть мы не похожи! Взгляни на него! — Рэйт указал на поверженного фрэя.

— Ага, — кивнул слуга. — Он так сильно от нас отличается! Всего одна голова, ходит на двух ногах, у него две руки и десять пальцев. Ты прав. Ничуть не похож.

Слуга опять посмотрел на тело и вздохнул.

— Его звали Шегон. Он был необычайно талантливым арфистом, жульничал в карты и бридиит эйн мер — что значит… — Слуга задумался. — Нет, этого не переведешь. Его никто особо не любил, а теперь он мертв.

Рэйн покосился на него подозрительно. Лжет? Пытается усыпить бдительность?

— Ты ошибаешься, — убежденно заявил Рэйт. — Видел когда-нибудь мертвого фрэя? Я не видел. Мой отец не видел. Никто из моих знакомых не видел. И они не стареют.

— Стареют, только очень медленно.

Рэйт покачал головой.

— Нет, не стареют! Отец рассказывал, что в детстве видел фрэя по имени Низон. Сорок пять лет спустя они встретились снова, и тот выглядел точно так же.

— Разумеется. Я же сказал, что старятся они медленно. Фрэи живут тысячи лет. Шмель живет всего несколько месяцев. Шмелю ты кажешься бессмертным.

Сомнения Рэйта развеялись, но не до конца, и он внимательно разглядывал вытекающую из тела бога кровь.

Теперь-то, по прошествии времени, Рэйт понимал, что нападать на фрэя вообще не следовало. Отец учил не начинать драки, которую не можешь выиграть, а бой с бессмертным богом явно подпадал под эту категорию. С другой стороны, отец сам все затеял…

Крови было много.

Под телом бога растекалась уродливая лужица, пачкая траву и сияющие одежды. На шее все еще зияла рана — ужасный рваный порез, похожий на второй рот. Рэйт ожидал, что рана чудесным образом затянется или просто исчезнет. Но когда бог поднимется, преимущество будет на стороне Рэйта. Он силен и может одолеть почти любого в Дьюрии. Даже отец должен был дважды подумать, прежде чем злить своего сына…

Рэйт напряженно смотрел на лежащего с закатившимися глазами фрэя. Рана на горле стала еще шире. И кроме того, ни один бог — настоящий бог — не стерпел бы пинков от слуги…

— Ладно, может, они и не бессмертны. — Он успокоился и сделал шаг назад.

— Меня зовут Малькольм, — представился слуга. — А ты Рэйт?

— Угу…

Бросив последний взгляд на труп фрэя, Рэйт сунул украшенный драгоценными камнями клинок за пояс и поднял тело отца.

— Что ты задумал? — спросил Малькольм.

— Здесь хоронить нельзя. Реки наверняка затопляют эту пойму.

— Хоронить? Когда известие дойдет до Алон-Риста, фрэи нас… — Слуга изменился в лице. — Нужно бежать!

— Вот и беги.

Рэйт занес отца на пригорок посреди луга и бережно опустил на землю. Место для последнего пристанища так себе, но тут уж ничего не поделаешь. Обернувшись, он поймал ошарашенный взгляд бывшего слуги.