Электрические слезы - страница 3

— Я не болен, скорее мне надо посоветоваться. Я выгнал своих электрических домовых и не могу спать от мыслей, как же их вернуть.

Врач, сохраняя профессиональную серьезность, предписал ему сильное снотворное.

— Это должно помочь.

— Они вернутся?

— Обязательно. Но не оставляйте таблетки на пороге, а пейте их по две перед сном.

Таблетки были лилового цвета. Он высыпал себе на ладонь одну, вторую. Врач сказал две, пусть будут три, даже четыре. Он выпил и вправду уснул, но его уши не спали, слушали и ждали.

И вот раздался шум, похожий на разрывание обоев.

Неужели это они? Неужели вернулись, миленькие?

Это были они.

Вооруженные бритвенными лезвиями, электрические домовые стояли в прихожей и резали обои на полосочки — одну за другой, одну за другой, чтобы сделать себе лесенку и добраться до счетчика и пробок.

Асен был так взволнован, что спросил напрямик:

— Можно я буду звать вас Тони?

Это было детское имя. Имя из детства Асена. Так звали его друга, который со временем куда-то исчез, но имя осталось. Асен хранил его как награду и сейчас решил дать эту награду.

— Будешь звать нас Тони? — ахнули электрические домовые. — Нас обоих сразу?

— Да, обоих.

Они немножко задумались, но, не усмотрев в этом ничего предосудительного, согласились.

— Тони, — продолжал Асен, — покажусь ли я вам невероятно глупым, если сознаюсь, что никогда не слышал об электрических домовых?

— О нет, — ответили оба Тони. — Мы тоже раньше не слышали. Когда-то мы были обычными домовыми, раздували домашний очаг, и нам было и тепло, и светло у настоящего огня.

Тони начали вспоминать, перебивая друг друга и хлопая в ладоши от радости, что у них такая хорошая память.

— Подумать только, как мы ждали, когда же разожгут очаг!

— О дай мне рассказать, как Асен разжигал огонь и ворошил кочергой переливающиеся угольки!

— Я? — удивился Асен. — Да я никогда…

— Вот видишь, как грустно, что он никогда этого не делал!

— Да и нам давно уже не было тепло и светло у настоящего очага. Но где сейчас такие очаги, где? Вот и пришлось нам вселиться в нечто, заменившее очаг. Теперь тебе нетрудно понять, почему мы стали электрическими домовыми.

— Нет, не вспоминай, а то я заплачу, — жалобно пискнул другой Тони и закрыл лицо маленькими ладошками.

Присутствие обоих Тони стало ощущаться уже на следующий день. Нет, они не болтались у него под ногами, не навязывались, он даже не видел их, но деликатно, маленькими услугами поднимали ему настроение и дух. Вечером его кровать оказывалась заправленной, а на подушке лежала короткая записка с пожеланием доброй ночи. В первый раз он засыпал спокойно, без кошмаров, без щемящей мысли об одинокой и тоскливой старости.

Как-то его разбудил шепот, переходящий от избытка чувств в шумные возгласы. Асен поднялся и осторожно прошел по комнате.

Они были на кухне: один Тони сидел на полу, а другой ходил вокруг него, монотонно повторяя:

— Давай припомним… давай припомним… давай припомним…

Сидящий на полу Тони отрицательно качал головой:

— Не надо. Асен может проснуться и услышит нас.

— Ну и что? Он все равно ничего не поймет.

Наконец-то они вроде пришли к какому-то соглашению, потому что второй Тони сел, подперев лицо руками, и его глаза устремились куда-то в сторону и вверх, будто он всматривался во что-то очень далекое.

Асен скоро сообразил, что они говорят об одном из его далеких предков. Речь шла о 645 годе, когда этот прадед родился. Рассказ их был беспорядочным до невозможности, чистой легендой, хотя они и называли действительные даты и исторические факты, как, например, осада Салоник смолянами под предводительством князя Пребонда в 645 году.

— Тем летом, — подхватил рассказ один Тони, — на левом берегу реки Месты одна молодая смолянка украдкой и наскоро стирала свою рубашку, потому что в тот день стирать не разрешалось. Течение пару раз потянуло рубашку за рукав, и она приняла это как знак прекратить стирать. Она вышла на берег, села под вербу и тут же ее залила другая река. Следует знать, что в те времена над Местой текла еще одна Места с руслом и разливами, но вместо воды в ней струился теплый и легкий шум. Если кто-нибудь попадал в эти разливы, тут же засыпал мертвым сном, будто тонул во сне.