Электричка в Буслаевку - страница 8
Ничего покупать я пока не собирался. Не стоит лишний раз светиться перед аборигенами. Сначала надо попробовать самому разобраться. К тому же и денег нет. В смысле, местных денег, а не рублей.
Бумажные купюры лежали в левом кармане джинсов.
Вынул, пересчитал.
Негусто. Три тысячи двести. По текущему курсу примерно сто шестьдесят чешуек. Или один и шесть «ког», если догадка о соотношении верная. Посмотрим теперь, что с монетками.
Монеты я обычно держал в другом месте. В карманах ветровки. В левом — червонцы и пятаки, в правом — двухрублевики и ниже, вплоть до гривенников и даже копеек, их иногда давали на сдачу.
Выгреб из карманов всю мелочь, вытащил ее на свет божий и…
Опаньки! Вот это сюрприз!
Вместо привычных металлических кругляшей с двуглавыми орлами в ладони поблескивали совершенно иные монеты. На аверсе самой маленькой красовалась цифра 1, а на обратной стороне было выбито изображение чешуйчатого крыла.
«Так вот ты какой, северный олень. То бишь, чешуйка».
Номиналы чешуек были представлены числами 1, 2, 5, 10 и 50. В точности, как «наши» копейки. Они-то, скорее всего, и превратились неведомо как в местный аналог, по упрощенному варианту, один в один. С рублями, по-видимому, произошло то же самое. А «ког», надо полагать, это сокращенное «коготь». На более крупных монетах было отчеканено не крыло, а лапы с устрашающего вида когтями. И циферки 1, 2, 5 и 10. Десять рублей — десять когтей, один рубль — один коготочек, курс один к одному.
Однако, если судить по цене билета, покупательная способность здешней валюты была гораздо выше отечественной. Один к двадцати или около этого. Так это или нет, можно проверить стандартным способом — купить какую-нибудь фигню. Только, для чистоты эксперимента, уже не «проездной документ», а что-то другое. Какой-нибудь местный товар, сравнимый с похожим российским.
Скрупулезно пересчитал имеющуюся наличность.
Ого! Да я, выходит, богач. Сто шесть когтей, двадцать две чешуйки. При переводе в рубли по «плавающему курсу» получалось двести двенадцать тысяч четыреста сорок. Что ж, для начала неплохо. Можно идти торговаться.
Где именно совершать покупки, вопрос не стоял. Конечно, на «привокзальной» площади. Наверняка там есть и лотки с какой-нибудь мелочевкой, и торгующие ей граждане.
Итак, решено. Идём знакомиться с рынком.
«Эх, ког-чешуя, щас чего-нибудь куплю…»
Глава 2
Кроме «вокзала», иных строений поблизости не наблюдается. Видимо, станция Буслаевка и одноименный населенный пункт — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. И это правильно. Нечего пускать поезда прямо через городские кварталы… или через деревенские, что, в принципе, то же самое. Идиотов хватает и там, и там — желающих помериться силами с электричкой полно, откуда только берутся? Понятно, куда они деваются после «встречи», но вот как доживают до этого знаменательного события — фиг знает. А ещё рельсы в жилой застройке — это почти как граница. Половина села живет «здесь», половина «там», встречаются только на переезде. Вечная головная боль как для обычных граждан, так и для местных «начальников»…
По обе стороны железной дороги — лес. Довольно густой и… я бы сказал… неухоженный что ли? Не чувствуется в нем паркового колорита, присущего большинству пригородных пикниковых угодий. Уверен, сюда не ходят «туристы», не собираются шумные компании с неизменным мангалом для шашлыка и горячительными напитками, и даже ягодники и грибники нечасто балуют присутствием эти места. А если и забредают в чащобу, то только по крайней нужде. Например, чтобы срезать угол, когда куда-то спешат. Да и то — с опаской. Заблудиться здесь, по-моему, легче легкого. Хотя я, возможно, просто сгущаю краски, и всё не так страшно, как кажется.
На той стороне железки лес реже, даже прогалины попадаются, и кусты у опушки повырублены — видимо, это «полоса отчуждения». Типа, чтоб партизанам жизнь сахаром не казалась (три раза «ха-ха»). А вообще, путейские заморочки везде одинаковые. Содержать магистраль в рабочем состоянии — занятие муторное и затратное. Проблемы с обслуживанием и ремонтом надо решать загодя. Так что пустое пространство вдоль рельсов — не блажь, а жизненная необходимость…