Елена Троянская - страница 26

– Но как же Тиндарей…

– Он все знает. Только делает вид, будто не знает. Наверное, так лучше всего. Нельзя человека лишать чувства собственного достоинства. Он называет тебя «первой красавицей на свете», но не желает признавать, почему так вышло. Конечно, дочь Зевса должна обладать неземной красотой, пока ее не настигла смерть. А смерть неизбежна. Ты должна умереть, как и я. Как все люди. Но пока ты жива, мы сумеем защитить тебя.

Я признательно склонила голову. Теперь все стало ясно, теперь я все поняла.

Мать взяла прядь моих волос и поднесла к своим:

– Мои – от земли, твои – от небес. Посмотри, твои волосы блестят, как солнце!

– Матушка, он ничего не оставил тебе на память?

Я знала, что боги жестоки: сначала они вожделеют смертных, потом бросают. Но иногда они оставляют им какие-нибудь знаки.

– Только вот это, – ответила мать.

Она встала, задумчиво подошла к стенной нише, вынула резную шкатулку из слоновой кости. Откинув крышечку, протянула шкатулку мне. В ней лежали четыре длинных лебединых пера, белоснежных и излучавших свет, ни на что не похожий, неземной.

Перья. Женщине, которая могла попросить, чтобы к ее ногам положили целый мир.

Родители, как и обещали, разослали весть, что готовы выдать замуж старшую дочь, знатнейшую царевну Клитемнестру. Гонцы всячески расписывали ее достоинства: и то, что ее родословная восходит к первому правителю Спарты, и то, что избранник сможет получить трон Спарты вместе с ее рукой, и то, что в ее роду женщины отличаются плодовитостью, и то, что она хороша собой и обладает отменным здоровьем. О ее своевольном и дерзком характере, конечно, умалчивали, как и о нелюбви к женским занятиям и о необычайной физической силе, сравнимой с мужской. Отец сообщил, что рассчитывает на знатного жениха для Клитемнестры и хочет допустить к участию в состязаниях не только греков, но также иноземцев.

– Я бы охотно выдал ее за египтянина или сирийца, – заявил отец.

– Ну, египтянина жалко тратить на Клитемнестру. Она же не ценит ни тонких тканей, ни узорных браслетов, ни бесценных ароматов. Все это с таким же успехом можно отдать волчице, – ответила мать.

– Ты права, твоя дочь уродилась не в тебя. Роскошь любишь ты и, чего доброго, еще будешь завидовать Клитемнестре. – Отец издал негромкий смешок, словно с большим удовольствием представил, как жена будет завидовать дочери. – Но, моя дорогая супруга, мы должны думать прежде всего о том, какую пользу этот брак принесет Спарте, а не о наших личных интересах, даже если это любовь к роскоши.

– В любом случае брак с иноземцем нельзя считать удачным. Соседи будут смотреть на нас свысока.

Я на цыпочках подкралась к их комнате и теперь боялась дышать, чтобы они меня не заметили.

– Да и пусть смотрят, как им угодно. Хоть свысока, хоть искоса. Какая разница, если мы породнимся с царем, владеющим богатым портом в чужой земле?

– Я никогда не слышала, чтобы в наши края приезжали свататься иноземцы и чтобы здесь заключался подобный брак, – ответила мать. – К тому же в Спарте нет своего порта, какая же нам польза от того, что мы породнимся с иноземцем? Вся торговля будет идти через Микены, как идет сейчас.

– Троя, – вдруг сказал отец. – Вот что нам надо. Она гораздо ближе Египта, но египетская торговля идет через нее. Так что нет смысла связываться с египтянином. К тому же троянцы богаче египтян.

– И гораздо красивее, между прочим, – заметила мать: наступил ее черед уколоть отца. – Говорят, они так красивы, что сами боги не могут устоять перед ними. Зевс влюбился в Ганимеда, Афродита – в этого пастуха…[8] как его по имени, забыла. Однажды, когда тебя не было, один троянец приезжал в Спарту. Мне пришлось самой его развлекать. Не стану жаловаться, что это было неприятно. – Мать улыбнулась.

Я буквально чувствовала, как лебединые перья шуршат в шкатулке, словно тоже смеются над отцом.

– Хорошо, никаких чужеземцев, – наконец, после долгого молчания, ответил отец. – Хватит и своих женихов, есть из кого выбрать.

Я уже хотела выдать свое присутствие, как вдруг мать сказала:

– Я думаю, пора. Пора показать Елену. Молва о ее красоте пойдет по миру, и к тому времени, когда она достигнет брачного возраста, от женихов не будет отбоя.