Елена Троянская - страница 44

Я не хочу выходить замуж за того, чья внешность – пусть даже частично – мне не нравится. Сразу испарился толстяк из Эвбеи и с ним еще несколько человек, которые по какой-либо причине были мне неприятны. Среди них и Одиссей, хотя я знала, что он не претендует на мою руку. В его глазах было нечто, от чего мне становилось не по себе, он не вызывал у меня доверия. Хотя он вел себя как друг, я чувствовала в нем расчетливого противника. Пенелопа – то, что нужно ему.

Я встала, подошла к окну, прижалась лбом к раме.

И все равно их осталось так много. Кого же выбрать? Я ни на ком не могу остановиться, а времени осталось совсем мало. Помоги же мне! Помоги!

К кому я тогда взывала?

– О дорогие богини, пожалуйста, услышьте меня и помогите сделать выбор.

Я обратила взор к ночному небу, как будто и впрямь ожидала там увидеть богинь. Но все, что я там увидела, – россыпь мигающих звезд.

– Гера, светлая богиня супружества, вразуми меня! Ты, для которой брак превыше всего на свете, смилуйся надо мной. Прекрасная Персефона, которая так горько рассталась со своим девичеством, напутствуй меня в моем девичестве. Превращение из девушки в женщину всегда дается нелегко, а ты была похищена силой. Возьми меня за руку и просвети мой ум.

Я напрягла все органы чувств, но черная бесконечность хранила молчание.

Долго я стояла, дрожа, в темноте в надежде ощутить божественное присутствие. Ветер доносил до меня запах цветущих деревьев, словно сладостное дыхание богинь.

Я вернулась в свою постель. Но я забыла в своем обращении упомянуть Афродиту! Я пренебрегла самой могущественной из богинь, во власти которой находятся и мужчины, и женщины, и их сердца. Я повторила ошибку своего отца, который тоже некогда пренебрег Афродитой и навлек на себя ее гнев.

– Он скоро будет здесь! – воскликнула Клитемнестра и до боли сжала мне руку. – Он бежит сюда. Он не остановился в Лерне. Он продолжил бег и хочет добежать до Спарты!

– Как, до самой Спарты? – изумилась я: это сверх человеческих сил, я не просила об этом.

– Он решил не просто выполнить твое задание, а перевыполнить его. Не понимаю, что с ним происходит.

Клитемнестра отпустила мою руку.

Со всех сторон нас окружали люди. Женихи оставались во дворце, дожидаясь решения, томились от скуки и жаждали развлечений. Бег Менелая стал именно таким развлечением. Все уши навострились, чтобы разобрать, о чем говорим мы с сестрой. Мне передали, что кандидаты делают ставки на то, кому я отдам предпочтение, и любые новые сведения помогли бы выиграть пари.

– Давай выйдем, – кивнула я Клитемнестре.

Мы прошли в охраняемый внутренний двор дворца и, присев на низкую скамью, заговорили шепотом.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

– Менелай никогда раньше не проявлял такого рвения. Я просто диву даюсь.

Мне не верилось, что эти чудеса совершаются из любви ко мне: ведь он, по сути, не знает меня. Мы с ним разговаривали всего несколько минут той лунной ночью много лет назад.

– Ты думаешь, его привлекает трон, который перейдет к нему после отца?

Клитемнестра склонила голову набок и некоторое время обдумывала мое предположение.

– Не исключено. Жить все эти годы тенью Агамемнона было, наверное, нелегко, хотя он не подавал виду. Его непросто понять, он скрытный человек.

– Может, он хочет славы победителя среди женихов?

– Дорогая моя, а кто же из них не хочет?

– Ты говорила, он ко всему безразличен, человек без страстей.

– Да, в основном. Страстей в Агамемноне хватит на двоих, большая страстность не лучше полной бесстрастности. – Клитемнестра, оглянувшись, еще более понизила голос. – Но у Менелая даже наложницы нет. Он никогда не взял себе ни одной пленницы, ни разу не потребовал себе ни одной женщины при дележе добычи.

– Так, наверное, он… предпочитает мужчин? – догадалась я.

– Нет, мужчинами он тоже не интересуется.

– Может, он дал клятву Артемиде? Хотя взрослые мужчины не могут…

– О чем вы тут шепчетесь, как две заговорщицы? – Кастор, выйдя из дворца, направлялся к нам.

– А мы и есть заговорщицы. У нас нет другого выхода, – ответила я.

– Ты уже сделала выбор? – спросил он, широко улыбаясь и скрестив руки на груди. – Я никому не скажу, клянусь.