Эльф. Новая старая история [СИ] - страница 22

— Вот как ты так решился? До сих пор не пойму? Красавец он, конечно, писаный, но жениться?

— Любовь, — икнула Марена, подумав, что неплохо бы закусить.

— Любовь? И что? Жениться сразу?

— Так, а если уведут? — вопрошала магичка, видимо, не интересуясь мнением самого счастливца.

— Куда?

— Да куда угодно, и главный вопрос не куда — а кто и как быстро.

— Тоже верно, — кивал Тимайс, пялясь в очередной стакан и заставляя воду на дне исходить пузырьками. — И всё же ты ещё так молод, — задушевно протянул маг.

— А ещё добавь: силён, умён и жесток. Замужество пойдёт тебе на пользу, — кивнула Марена Дарту.

— Если бы я в этом сомневался, то не решился бы, — самодовольно вставил тот, ощущая, как тепло приятно бродит по телу. — Только причём тут все твои комплименты?

Чтобы объяснить свою точку зрения Марене понадобилось преодолеть ещё пяток питейных заведений «самого высшего качества», залить в себя ещё шесть кружек «отменного пойла» и трижды отыскать «нужную до посинения» комнату.

В общем, аргументы сводились к тому, что такой замечательный маг, как Дарт, непременно должен быть пристроен в хорошие руки, чтобы, с одной стороны, иметь меньше проблем с бабами и бастардами, а во-вторых — сосредоточиться на главном: том, что всегда занимало все чаяния Чёрного, пусть он никогда не говорил об этом вслух.

— Ты о чём? — Дарт плохо соображал, да ещё чьи-то пьяные песни мешали чётко слышать.

— О влас-ст-ти, естестно! — Марена еле ворочала языком. — Ты ж пока её родимую не получишь, — ик! — не важно как, не успо-акоишься!

— Да-да, — вяло тянул Тимайс, заставляя выпивку заливаться в рот фонтаном прямо из кружки. — Станешь какой-нбудь шишкой — не забывай про друзей.

— Скаже-ете тож-ф, — пьяно фыркнул Дарт.

— Не, ты тут нам лапшу на уши-то не вешай, — отрицательно качала указательным пальцем Марена перед носом у Чёрного. — Тебя ж на-асквозь видно.

— Ага, конечно, — Дарт допил очередную кружку, шумно поставив пустую тару на стол.

— Конечно, — возмутилась Марена. — И ничего плохого тут нет. Ты пахал, как вол, когда мог палец о палец не ударять, надеясь на деньги деда, или просто утопая в собственной лени, как этот, — толкнула она в бок Тимайса, чуть не сбив со стула.

Фонтанчик выпивки залился за широко распахнутый ворот.

— Я бы попросил руки не распускать, — слегка окосев, возмутился водник, организм которого уже состоял из таковой почти на сто процентов, всё стремительнее поднимаясь к отметке сорок градусов.

— А вообще, щастья, щастья, вам! — провопил маг, когда до реки оставалось не так уж и далеко и нужный градус был почти достигнут.

— Я буду скучать, — заревела Марена, позволяя уводить себя «новой любви всей своей жизни» на второй этаж таверны.

— Пиши нам! — вторил Тимайс, пока Дарт махал на прощанье рукой, уже слабо понимая, кто из пяти поплывших красных лиц, мелькающих перед глазами, и есть подруга.

Два парня развалились на стульях, сложив ноги на краешках круглого стола, там, где место ещё не было занято пустыми сосудами. Немного помычав за жизнь, Тимайс пустил скупую мужскую слезу на груди задремавшего Дарта и, почувствовав, что отчаянно нуждается в глотке свежего воздуха, подхватив недопитую кружку, рванул на улицу, так и не вручив часы с памятной надписью, купленные в подарок.

— Эге-гей! — вопил он, потрясая выпивкой за здоровье едва показавшегося солнца. Сделал ему навстречу пару нетвёрдых шагов и, оступившись, полетел с метровой высоты прямо в реку.

На миг вернувшееся сознание с удивлением отметило, что до реки они-таки добрались, но как только лица коснулась родная стихия, Тимайс с облегчением вырубился, позволяя реке отнести себя чуть ниже по течению на противоположный берег, где он частенько просыпался поутру.

В дымном угаре, наполнявшем вены и ноздри, Дарту снился замечательный сон: Мири наконец принадлежал ему целиком и полностью, позволяя ласкать себя и касаться, так как грезилось ему не одну ночь. От ощущения тёплого влажного нутра магу казалось, что ещё немного — и он сойдёт с ума.

«Мири, Мири», — шептал он, оглаживая мягкие бока и острые плечи эльфа. «Мири, Мири», — зачарованно повторял, позволяя любимому насаживаться со всей скопившийся страстью, со всем чувством. «Мири, Мири», — продолжал повторять, желая, чтобы эта чудесная ночь никогда не кончалась.