Элла и Миша. Начало - страница 36

- Что ты делаешь? - Спрашивает он сквозь раздающийся стук его ботинок по бетону.

Я не останавливаюсь, продолжаю бежать до конца улицы. Когда доберусь туда, поверну направо и направлюсь к автобусной остановке. Потом куплю билет в один конец. Оставлю все здесь, включая саму себя.

- Малыш, ты меня слышишь? - Печаль в его голосе пронзает мое сердце и усиливает вину.

Мне хочется крикнуть ему, чтобы он меня так не называл. Я не заслуживаю, чтобы ко мне так ласково обращались, не заслуживаю его. Но он, кажется, думает иначе, отказывается меня покидать, пока я не окажусь дома взаперти. Миша понимает, что я сломлена и хочет прекратить мои терзания, но я не заслуживаю, чтобы они прекращались.

Я останавливаюсь и смотрю через улицу на соседских детишек, бегающих под разбрызгивателем. Счастливые. Он должен быть счастлив. Ему незачем печалиться.

- Не знаю.

Он перепрыгивает забор, который с грохотом падает и спешит за мной.

- Все в порядке?

- Да.

- Я ... - Когда он подбегает ко мне, то опускает лицо и склоняется к моему уху. - Что от меня требуется? Пожалуйста, скажи мне, что тебе нужно.

Я закрываю глаза. Его близость приносит мне боль. Она напоминает мне о той ночи ночь две недели назад, когда все было прекрасно.

А потом превратилось в кошмар.

- Мне нужно... - Я открываю глаза и осмеливаюсь посмотреть на него. Беспокойство в его аквамариновых глазах заставляет меня мгновенно пожалеть об этом. Миша способен разглядеть меня. И прямо сейчас он должно быть видит мое уродство.

Мне следует бежать обратно в дом и держаться подальше от него, но я не хочу возвращаться туда. В ее дом. В стоявшую там тишину. Оставаться там наедине с собой и со своими дурацки разоблачающим отражением.

Я совершенно уверена, что умею летать, Элла Мэй.

Она думала, что может.

Почему она так много об этом думала?

Я хочу это понять.

Должен быть способ.

- Мне нужно кое-куда съездить, - говорю я Мише. - На вечеринку. К мосту.

Глава 11

Миша

Впервые в своей жизни я не могу помочь Элле. Я стараюсь как могу, но она замыкается в себе. Может быть, поэтому я везу ее на вечеринку, хотя и так понятно, что она находится не в себе, словно пьяна или под чем-то. А учитывая какие у нее расширенные зрачки, полагаю, что последнее.

Поездка проходит в мучительном молчании, она далеко не напоминает нашу обычную комфортную тишину. На протяжении большей части пути Элла, скрестив руки на груди, смотрит в окно и разглядывает горы и холмы. И вот мы проезжаем мост.

- Мама думала, что умеет летать, - вдруг глухо произносит Элла, когда машина доезжает до середины моста. - Она постоянно об этом говорила. И даже считала, что сможет взлететь с этого моста.

Я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но понятие не имею, о чем говорить. Все это время чувствую себя таким беспомощным. Чертовски ненавижу это состояние.

- Тебе не нужно ничего говорить. - Она закрывает глаза и прислоняется головой к окну, уходя в себя. - Я просто порю чушь.

У меня разрывается сердце. Боже, если бы только эта была единственная трудность, как бы мне хотелось облегчить ей боль. Она во всем винит себя. Так она сказала. Хотя, я уже тысячу раз уверял ее, что она ошибается, но повлиять на нее мне не удается. От безмозглых придурков, ее отца и братца, мало помощи. Оба обвиняют ее.

Чертовы ублюдки.

Оставшуюся часть пути мы снова проводим в молчании. Сразу же по приезду Элла выскакивает из машины и направляется за алкоголем. Вечеринка набирает обороты: музыка ревёт, в лесу пылает костер. Здесь присутствует половина чертова города. Как и всегда, воздух наполнен безумным хаосом. Я обожал эту атмосфера, но сейчас начинаю задаваться вопросом, стоило ли привозить сюда Эллу.

- Нам следует поехать на наше место, - спустя час после нашего прибытия предлагаю ей я. - Или куда-нибудь, где тихо.

- Ты можешь отправляться куда захочешь, - отвечает она, потягивая пиво. - Нет необходимости нянчиться со мной.

Я хмурюсь, разглядывая буйную толпу, костер, прислушиваюсь к разговорам, а потом изучаю ее. С той ночи под ее великолепными глазами залегли темные круги. Ее кожа бледна, и, кажется, она похудела. Мне хочется упрекнуть ее в этом, но боюсь чересчур давить на нее.